– Почему вы решили взять на себя такую обузу, как ветхое старое здание шато? – спросил он, когда они вместе ели сокка. – Почему бы просто не продать его?

– Два дня назад, увидев этот дом вновь после долгого времени, я влюбилась в него. Мне кажется, это моя судьба. Как только я его увидела, сразу же поняла, что хочу сделать из него отель, – и она рассказала ему о своей булочной, потом о том, как она отказалась от карьеры искусствоведа ради кулинарных курсов и как ей нравится печь.

Флариан в ответ рассказал, что в его семье все были юристами, и отец хотел, чтобы он работал в семейной юридической фирме в Драгиньяне, однако он отказался, поступил учиться на архитектора и переехал в Сен-Поль-де-Ванс, который всегда любил. И вот теперь у него своя компания. Флариан явно гордился своими достижениями, они провели за обедом два часа, болтая без умолку. Он пообещал позвонить в тот же день позже, как только будет знать примерную стоимость работ, она поблагодарила за обед и уехала.

Возвращаясь к себе в офис, он улыбался. Такой женщины он еще никогда не встречал. Она буквально излучала энергию, фонтанировала удачными идеями и воодушевленно бралась за дело. Стремление заботиться о ком-нибудь было у нее в крови, все в ней было женственным – лицо, чувственные губы, фигура. Каждую минуту он боялся забыться, боролся с собой, пытаясь сосредоточиться на ее словах. Ему хотелось просто смотреть на нее, не отрываясь.

Позднее, тем же днем, набирая номер ее мобильника, он волновался, как мальчишка. Его звонок застал Джульетту сидящей у бассейна в «Эден-Рок» вместе с матерью и рассказывающей об утреннем знакомстве. По мнению Джульетты, архитектор знал толк в своем деле.

Названная им сумма, которую придется вложить в ремонт дома, показалась ей слишком низкой.

– Вы уверены? – недоверчиво переспросила она, боясь, что таким способом он решил втянуть ее в дело, а потом выяснится, что понадобится вдвое больше денег.

– Слишком много? – он встревожился.

– Нет, наоборот. Мне бы не хотелось неприятных сюрпризов потом.

– Когда приступаешь к большом проекту, цифры неизбежно придется корректировать. Но я все тщательно подсчитал, исходя из того, что мы сегодня увидели. А вам было бы спокойнее, если бы назвал вдвое большую сумму? – поддразнил он ее, и она рассмеялась.

– Нет, вряд ли. Нынешняя сумма меня устраивает.

– Когда вам хотелось бы приступить к работе? – спросил он. Джульетта уже думала об этом.

– Еще вчера. Но понадобится месяц или даже два, чтобы уладить дела в Нью-Йорке. А может, еще больше.

Ей предстояло выкупить доли сестер и продать булочную в Бруклине, а сколько времени на это потребуется, она понятия не имела. Если сейчас середина августа, то…

– Будем ориентироваться на сентябрь или начало октября. Вы будете в это время свободны, или у вас много других заказов?

– Время для вас я найду, – пообещал он. – Только сообщите мне, когда будете готовы приступить.

Если Джульетта при виде шато поняла, что это ее судьба, то Флариан понял то же самое, увидев ее саму.

– Спасибо, – с облегчением отозвалась она, закончила разговор и обратилась к матери: – Я нашла архитектора. Все уладилось. Теперь осталось только выкупить доли сестер, продать булочную, и взяться за дело!

Вероника улыбнулась, заметив блеск в глазах дочери: Джульетту она еще никогда не видела настолько счастливой и оживленной. Она точно знала, чего хочет.

– Когда уезжаешь? – спросила Вероника.

Прежде чем ответить, Джульетта на минуту задумалась. Ей хотелось снова повидаться с Софи, но она не могла себе позволить потерять еще один день.

– Завтра, – твердо решила она. – Сейчас попрошу консьержа заказать мне билет на рейс из Ниццы. А ты, мама? Ты еще побудешь здесь?

Она знала, что матери все равно нечем заняться и незачем спешить в Париж или Нью-Йорк.

– Нет, завтра я тоже уезжаю, – спокойно ответила Вероника. – Без вас мне здесь будет скучно.

Она не стала объяснять, что едет не в Париж, а в Берлин. Предстоящая встреча с Эйданом волновала ее так же, как Джульетту – будущий отель в шато. Но признаться дочери, в чем дело, Вероника не решилась. Она не могла дождаться встречи с Эйданом и возможности увидеть его выставку, поэтому написала ему эсэмэску сразу же, как только Джульетта ушла поплавать в бассейне. Узнав, что вскоре она будет в Берлине, Эйдан пришел в восторг.

Вероника улетела прямиком в Берлин, не заезжая в Париж, через пять часов после того, как проводила Джульетту. В аэропорту Эйдан ждал ее у самой зоны досмотра, на его лице играла широкая улыбка. Они расстались всего на несколько дней, но обоим казалось, что прошла вечность. Держась за руки, они вышли из здания аэропорта и направились к «Остину Хили», ждущему на парковке. Сам вид маленькой машинки для Вероники был сродни возвращению домой. А Эйдан выглядел уставшим и, похоже, все время до ее приезда трудился, не покладая рук. На нем была линялая футболка и рваные джинсы. Свои фотографии он сам вставлял в рамки и развешивал в галерее.

Пока они ехали в Берлин по новой автостраде, соединяющей город с аэропортом, Вероника успела рассказать Эйдану обо всех недавних событиях, в том числе о том, что накануне днем Джульетта встречалась с архитектором и теперь уехала домой, продавать свою бруклинскую булочную.

– Так ты поможешь ей? – уточнил он. Вероника с улыбкой кивнула. Ей было приятно видеть, как он отстаивает интересы ее дочери, не успев даже познакомиться с ней.

– Ее сестры вряд ли станут возражать – наоборот, будут рады как можно скорее выручить деньги за свою долю шато, особенно Джой и Софи.

Она понимала, что деньги им нужны для дела: Тимми – для приюта, Джой – на жизнь и строительство карьеры в Лос-Анджелесе, а Софи – на учебу и повседневные расходы. Судя по поступкам девочек, поощрение помогало им. Вероника гордилась дочерьми.

Возле города они свернули на шоссе, Эйдан направил машину в район Митте. По пути он обращал внимание Вероники на местные достопримечательности, объяснял, где располагались Берлинская стена и пограничный пропускной пункт Чекпойнт Чарли. Вероника прежде никогда не бывала в Берлине и с нетерпением ждала, когда наконец посмотрит город вместе с Эйданом. Они остановились в маленькой гостинице неподалеку от Брунненштрассе, там же, где в одной из галерей устраивалась выставка Эйдана и находились другие центры авангардного искусства – такие, как организация «Музейные хранители без границ», основанная галеристкой из Нью-Йорка Сарой Белден. Повсюду попадались граффити, здания были серыми и строгими. Эйдан уже предупредил Веронику, что их отель – просто бетонная коробка, зато от него удобно добираться до галереи. Мимолетных впечатлений от «Чиприани» и «Отель дю Кап» хватило ему, чтобы понять, что Вероника привыкла к более роскошной жизни – впрочем, он и так об этом догадывался по ее манерам, поведению, по тому, как она одевалась. Даже самая простая ее одежда стоила дорого, в ней Вероника всегда выглядела элегантно. Эйдан не сомневался, что в Париже и в Нью-Йорке она живет на широкую ногу, но не знал, насколько она свободна в средствах. Однако рисоваться перед ней он не собирался. Ему просто хотелось показать Веронике свою настоящую жизнь, только и всего.