— В магазине на полу раненая рыжая женщина, пульс слабый, но ровный. Надеюсь, помощь ей уже оказывают. Рядом с ней сидел малыш, совсем кроха. Ревел и пускал сопли. Как раз когда я подбегал к тому зданию, от задней двери магазина отъехал старый пикап ДжиЭм (Дженерал Моторс — американский автопроизводитель, — прим. Авторов) серого цвета, номер полностью рассмотреть не успел, только пару цифр, хотя пытался догнать. Вещей Перлы не заметил, разве что отлетели куда-то под стойки стеллажей. Но осматривать более подробно времени не было.

— Твои выводы?

— Думаю, тот, кого мы ищем, прекрасно знает ее привычки и заранее подготовил засаду там, куда она заходит по утрам, где в это время почти нет народа. Уверен, это тот самый Блэквуд.

— Не Майк?

— Уверен, что нет. Тот слишком на виду и наверняка бросился бы в глаза кому-то из местных, кто его неплохо знает.

— Что предлагаешь?

Мы уже вывалились из офиса шерифа и направились к вэну Коннора.

— Свяжусь сейчас с одним человеком. Он сможет прошерстить базу номеров авто. Думаю, мы вычислим его. И параллельно надо отследить по номеру мобильного нахождения Мудайки.

— Подмогни, — коротко бросил он мне возле водительской двери своего авто, и я за два приема перекинул его вес на водительское сидение и с грохотом поставил коляску в багажное отделение. — Беру на себя отслеживание мудака. Скину тебе на телефон трекер.

— Принято. Тогда сейчас к тебе, беру свой байк и сажусь ему на хвост. В конце-концов, плевать на все. Поймаю сучонка за яйца и выбью из него правду. Сержант, поделишься арсеналом?

— Все, на что упадет твой глаз, Брукс. Ну что, дрогнули?

И тут отмерла Габриэлла, которая в течение всего этого диалога только молча семенила рядом и переводила испуганный взгляд с меня на сына и обратно.

— Блэквуд? Постойте, вы говорите о каком Блэквуде? Потому что единственный, кого я припомню с такой фамилией, он же… мертв? И Майки… Коннор, объясни, в чем дело? Какой Майки? Я только Кроули знаю, но ведь он тоже шериф, как и Перлита! Что с моей девочкой? Куда она опять влезла? И как ты ей позволил? Ты же старший брат!

— Габриэлла, для вас тоже есть задание. Супер ответственное и супер сложное. Думаю, ни Коннор, ни я с ним не справимся, а для вас это будет проще простого. — Может, это и не совсем профессионально — вовлекать в расследование гражданских, но кто лучше миссис Сантос знает всех в этом городишке и умеет своей трескотней запудрить мозги кому угодно? А нам только это и надо сейчас — отвлечь внимание от себя и своих действий.

— За свою Перлиту я не только этот город, я весь округ с землей сравняю, — выпрямилась Габриэлла и сурово поджала губы. — Говорите, что от меня требуется.

Меня качало.

Мир вращался чокнутой тошнотворной каруселью, постоянно меняя темп. Она то неслась бешено, то начинала тормозить, и на считанные секунды мне удавалось хоть немного сфокусировать взгляд, и звуки вокруг приобретали реальную отчетливость. В эти краткие мгновения я осознавала, что лежу на боку, в плечо и бедро что-то больно давит, света практически нет, опору подо мной трясет и раскачивает, а глухой грохот откуда-то со спины напоминает орущий на полную громкость рэп. Но в следующую секунду все опять смазывалось, и я не могла быть уверена в том, что все, что видела и слышала, не являлось плодом моего затуманенного сознания.

Единственное, что мне удавалось удерживать из последних сил в разуме, — я отравлена наркотой. И это знание позволяло поддерживать в себе такой уровень ужаса, который помогал каким-то чудом не опрокинуться совсем в пространство наркотического дурмана.

Едва ли четко представляя свое положение в пространстве и плохо владея телом, я выворачивала кисти, срывая ногти, силясь освободить скованные за спиной запястья. Но все тщетно. Единственная польза от моих усилий — похоже, от обилия адреналина дурман выветривался из организма быстрее. Хотя я вряд ли была в состоянии оценивать адекватно и собственное состояние, и временные отрезки. Я даже не могла сказать, болит ли у меня что-то или нет. Но это и лучше. Момент, когда перестало наконец трясти и грохот музыки прекратился, я пропустила. Просто вдруг дошло, что уже некоторое время тихо и не качает. Быстро, как мне казалось, я подтянула колени к животу, группируясь. Полоса яркого света ударила по глазам, полностью лишая и так очень условной способности видеть. Поэтому я врезала обеими ногами в форменных ботинках в темный силуэт, что разбил полосу жгущего глаза света напополам. Отдалось как волной в мышцах бедер, поясницы, я врезалась во что-то макушкой, потому как от удара сдвинулась. Силуэт пропал, послышались нечленараздельные звуки, но я не вслушивалась и не пыталась понять. Заизвивалась всем телом, зацепилась за что-то каблуками ботинок, напряглась, вкладывая все силы, молясь о том, чтобы не ошибиться с направлением и что рвусь я на свободу, а не брыкаюсь бесполезно в багажнике или черт его знает где меня вез мерзавец.

Мгновение невесомости.

Бок, плечо, висок врезались в твердое так, что лязгнули зубы и по запястьям резануло острой болью и потекло.

— А-а-а-а ну-у-у сто-о-оя-я-ять, су-у-уука-а-а! — потянулось-заквакало совсем рядом. Я забрыкала ногами и, не пытаясь увидеть, куда однозначно попала, судя по рваному выкрику агрессора. Скрючилась, вставая на колени и упираясь в землю лбом. Выпрямилась, ударилась обо что-то опять плечом с глухим “бум!”, но это хорошо, это дало еще опору. Вздернув себя чудом на ноги, слепо понеслась куда-то, надрывая горло в крике. Но на этом моя удача и закончилась. Сокрушительный удар между лопаток сбил меня с ног, отправив лицом в землю и снова вырубив сознание.

— Ты, мать твою, совсем что ли чокнутый ублюдок?! — меня медленно вытаскивал на поверхность из удушливой темноты чей-то знакомый голос. — Ну должно быть даже у такого психованного изверга как ты хоть какое-то чувство самосохранения и понятие о том, чего делать нельзя?

Я знаю того, кто кричит. Знаю. Хорошо. Но сейчас вялый разум отказывался сопоставлять голос и образы.

— Кончай визжать как эти девки недорезанные, — ответил первому голосу второй. Тоже знакомый. И даже в таком состоянии, как я сейчас, окутанный ореолом жути. — Штаны смотри не обмочи от страха и натуги.

— Захлопни пасть свою поганую! — сорвался первый на натуральный рык. — Ты соображаешь, что подставил всех нас? Почему ты просто не сдох в той проклятой Мексике? Почему не остался там навсегда? Мало тебе там было этих латиносок никчемных? Их там больше полстраны таких, кого и искать не станут и дела никому не будет. Чего ты, бл*дь, приперся?

— Не тебе у меня отчета требовать. Сам чего принеся сюда, а? А-а-а, ты, может, решил присоединиться? Захотелось чего-то по-настоящему горячего? Я так и думал, что у тебя на эту девку стояк.

И говоривший расхохотался, а меня даже сквозь дурман кинуло в ледяную оторопь.

Жутко, как же жутко!