было возможно, предлагая руководящие посты тем, у кого совсем не было работы». «Общая позиция» Гюнтера Квандта по отношению к еврейскому вопросу, согласно выводам судей, была «порядочной и вытекала из человеческих убеждений». Все это звучало так, словно предпринимателя стоит причислить к лику святых.

Государственный прокурор Херф, возмущенный практически оправдательным приговором, подал апелляционную жалобу. Новых данных он, однако, предоставить не смог. В ходе рассмотрения жалобы в апреле 1949 года Херф с еще большим рвением занялся личностью Гюнтера Квандта. В глазах обвинителя промышленник, конечно, не был обычным нацистом. Примечательна заключительная речь Херфа, в которой он представил – и довольно точно – психологический портрет подсудимого: «Я убежден, что господин Квандт лично не стремился оказать кому-либо помощь, как и вред. Господин Квандт прежде всего тот, кого принято называть приличным почтенным бизнесменом».

На вопрос о том, что привело такого человека к участию в преступлениях национал-социалистов, государственный прокурор ответил следующим образом: «Это результат безудержного стремления к власти, к построению мощной империи. Одержимость желанием самоутвердиться – вот что лежит в основе его поведения, а также вера в ценность собственной работы. Укрупнение, расширение бизнеса в глазах господина Квандта есть абсолютное благо, а все, что идет вразрез с ним, – плохо».

Комиссия по денацификации Верхней Баварии подтвердила решение комиссии из Штарнберга. Судьи сочли Квандта выгодоприобретателем национал-социалистической системы, которого нельзя за это судить, поскольку он и в других политических условиях был и оставался бы успешным предпринимателем. Кроме того, «однозначных доказательств», что Гюнтер Квандт получил «чрезмерные преимущества», обнаружено не было. «Комиссии по денацификации ясно, что определить границы данного понятия для человека, доказавшего всей своей жизнью, что он понимает, как заработать большое состояние и получить большое влияние в бизнесе, сложно, а также комиссия по денацификации полностью уверена в том, что такого рода работа не может не сопровождаться некоторой грубостью и что в такой работе необходимо использовать любую предоставляющуюся возможность. Однако данная основная точка зрения, которая применима к любому времени, не может применяться к особенному времени, а именно к его отрезку, в котором существовал нацистский рейх, и должна быть переоценена, поскольку здесь также отсутствуют необходимые для доказательства приобретения выгоды политические причины и мотивы».

Генеральный прокурор отправил дело Квандта в третью и последнюю инстанцию – Кассационный суд Государственного министерства Баварии по особым вопросам. Однако и там в декабре 1949 года было принято оправдательное по своей сути решение: по оценкам всех своих судей могущественный руководитель концерна и важный производитель оружия Третьего рейха являлся лишь «последователем».

Процесс денацификации Герберта Квандта проходил куда быстрее, чем процесс против его отца. 5 апреля 1946 года британской комиссией он был признан виновным, однако в декабре 1946 года приговор был заменен отставкой с должностей в наблюдательных советах. Далее процедурой занялась немецкая сторона. После заседания Главной комиссии по денацификации в Ганновере Герберта Квандта отнесли к категории V – «освобожденные».

Вскоре Герберт смог вернуться к делам. А вот его отцу до конца процесса работать было запрещено. В 1948 году, после освобождения из тюрьмы, промышленник поселился в маленьком модульном доме в Цуффенхаузене под Штутгартом. Его здоровье ухудшилось, начались проблемы с сердцем, и ему постоянно требовалось лечение в стационаре. Однако он вовсе не помышлял о том, чтобы совсем уйти на покой. В одном письме он писал, что надеется скоро «снова найти где-нибудь применение себе. Учитывая мою многостороннюю деятельность в течение многих лет, все еще возможно, что я снова займу важную должность, которая увенчает мою карьеру».

Центральный офис компании Accumulatoren-Fabrik AG неофициально переехал в Биссендорф под Ганновером еще в начале 1945 года. Здесь концерн намеревался начать свое возрождение. 20 апреля 1945 года союзники захватили фабрику в Штёкене и обнаружили, что она полностью уцелела. Правда, сразу после освобождения бывшие подневольные работники обрушили на фабрику свою ярость. Многие станки были поломаны и разбиты, после чего здание стали защищать американские солдаты.

Производство было возобновлено гораздо быстрее, чем ожидалось. Уже 1 июля 1945 года AFA, которая еще несколько месяцев назад изготовляла продукцию для вермахта, теперь выпускала аккумуляторы для стартеров британских оккупационных сил. Во многом это произошло благодаря Хорсту Павелю. На время он взял на себя задачу управления концерном и постарался не допустить полного демонтажа завода. Юрист показал себя прекрасным защитником. Несмотря на требования британцев, ему удалось сохранить половину станков и оборудования. В жестких спорах с оккупантами Павель сумел отстоять основные производственные мощности, что было отнюдь не мало: британские инженеры, проводившие инспекцию завода после окончания войны, назвали его «самым большим аккумуляторным заводом в мире».

Вместе с Павелем Герберт Квандт отправился в путешествие по Германии, чтобы выяснить, как обстояли дела с многочисленными заводами группы компаний Квандта, и сохранить как можно больше производственных площадок. К тому же им нужно было опередить руководителей, которые пытались вывести свои фабрики из-под власти AFA и начать самостоятельную деятельность. Оккупационные власти активно поддерживали подобные начинания, поскольку ратовали за децентрализацию бизнеса. Герберт Квандт, разумеется, стремился, напротив, удержать промышленную империю семьи. Поэтому он брал на себя управление всеми предприятиями, какими только было возможно.

Гюнтер Квандт сильно переживал из-за того, что потерял бразды правления. Он даже начал подозревать своих ближайших коллег, в том числе Германа Шуманна и Хорста Павеля, в том, что они хотят его свергнуть. «Они могут создать на заводе в Ганновере определенную атмосферу, а потом заявить, что работники больше не хотят работать под моим началом, – размышлял он в одном письме. – У этих господ свои интересы». Старик не доверял даже Герберту, что следует из письма, в котором последний в феврале 1947 года жалуется отцу: «В любом случае недоверие, проистекающее из многого, я бы даже сказал, почти из всего написанного за последнее время, должно исчезнуть. Все может сложиться так только в том случае, если желать лишь лучшего, ведь озлобленность – это слишком просто».

В июне 1947 года министр иностранных дел США Джордж Маршалл объявил о начале программы помощи немецкой экономике. Советский Союз отверг его план, так что речь шла лишь о западной оккупационной зоне. Воспользовавшись помощью, AFA смогла починить и заменить непригодные станки. Уже к концу 1945 года, согласно кинохронике, «в западных оккупационных зонах наблюдался относительно немалый оборот». В годы до образования федеративной республики компания Квандта, находившаяся после войны на достаточно низких позициях, пережила настоящий взлет.

Недостатка в персонале не было. Несмотря на то что подневольные работники смогли вернуться домой, их места заняли беженцы с восточных земель. В Ганновере они вскоре составляли 70 % занятых на производстве. Большинство переселенцев решительно хотели начать новую жизнь. Их прилежание и