– Я хотела поговорить с вождем…

– Зачем? – перебил ее церемониймейстер. – Тебе известно, что произошло, так что, пытаясь узнать подробности, ты только причинишь себе боль. – Он повернулся к ней лицом. – Тебе уже приходилось прежде заседать в собрании, и ты видела, как умирали люди по более ничтожным поводам. – Вульфрик говорил резким голосом, но Халла заметила в его глазах озабоченное выражение. – Он собирался поговорить с тобой сегодня, но тебе неприлично появляться здесь.

– Я не собираюсь спрашивать его о том, зачем он убил моего отца. Я знаю, зачем он это сделал. Я хотела только… не знаю… просто взглянуть ему в глаза.

Халла не думала о том, что скажет, оказавшись лицом к лицу с убийцей своего отца. Она знала одно: с восходом солнца сон покинул ее, и она почувствовала, что должна увидеть верховного вождя.

– У моего отца не было сыновей, а Тиргартену нужен вождь. Может быть, ты сможешь сказать мне, что будет дальше? – сухо спросила она.

Вульфрик взглянул на нее сверху вниз:

– Лорды владений Летнего Волка будут сражаться между собой до тех пор, пока не победит сильнейший, – он и станет вождем. Боррин Железная Борода – хороший человек и прекрасно знает обычаи, он проследит за тем, чтобы все делалось по правилам, – несколько официальным тоном произнес Вульфрик.

Халла некоторое время смотрела прямо в глаза гиганту.

– А что будет со мной? Мне придется стать боевой сестрой нового вождя и вечно жаловаться на то, что я родилась женщиной?

Он снисходительно улыбнулся:

– Ты говоришь прямо как дочь Алдженона – Ингрид считает, что «женщина-вождь» звучит лучше, чем просто «вождь». – Напряженность исчезла из его взгляда. – Юность иногда бывает мудрее старости, а традиции часто являются глупостью, однако в своих действиях мы связаны именно традициями. Я знаю, он хотел бы, чтобы ты присоединилась к флоту драккаров.

Халла несколько мгновений поразмыслила над словами церемониймейстера, затем обошла его и взялась за ручку двери.

– Тогда позволь мне самой сказать ему об этом, – вызывающим тоном произнесла она.

Вульфрик не стал ее останавливать, просто последовал за ней, когда она потянула на себя ручку высокой деревянной двери и открыла ее.

– Это плохо закончится, Халла. Тебе сейчас следует вернуться домой и ждать его.

Она не ответила и размашистыми шагами вошла в огромный зал; стук ее сапог о каменный пол порождал эхо в просторном помещении. Она была здесь однажды, еще девочкой, и зал тогда представлялся ей невообразимо огромным. Сейчас она поняла, что он лишь немного больше пиршественного зала ее отца в Тиргартене.

Какой-то старик в серых одеждах разжигал огонь в трех очагах, которые через равные промежутки располагались посередине зала. Тепло очагов еще не изгнало ночной холод из помещения, и здесь было ничуть не теплее, чем на улице. Старик явно встревожился, когда Халла прошла мимо него, но успокаивающий жест Вульфрика предотвратил возможные возражения. Воительница миновала пустые пиршественные столы, бросила лишь мимолетный взгляд на огромные черепа троллей, подвешенные к потолку, и замедлила шаг лишь тогда, когда приблизилась к трону верховного вождя.

Три раненских воина сидели за небольшим столом в стороне от трона, и все подняли головы, услышав шаги гостьи. Она узнала двоих: это были Рулаг Медведь из Джарвика и его сын Калаг. У третьего за спиной висел огромный топор, и Халла предположила, что это их распорядитель собраний. У Рулага и Калага были темно-зеленые глаза, напоминание о старом верховном вожде Джарвика, Голаге Изумрудные Глаза, которого Рулаг повесил на мачте его собственного драккара, захватив власть в городе. Орден Молота приговорил род Медведя вечно производить на свет детей с темно-зелеными глазами, тем самым отметив их как убийц верховного вождя.

Незнакомый распорядитель шагнул навстречу Халле:

– Здесь не место женщине, одноглазая. Можешь подождать снаружи, а то вдруг нам понадобится служанка, чтобы подавать мясо.

Вульфрик подошел и встал рядом с Халлой.

– Видишь, ты пришла сюда сегодня утром не первая, и не тебе первой было приказано подождать.

На человека из Джарвика он не обратил ни малейшего внимания. Халла тоже взглянула мимо незнакомца на Рулага и его сына.

– Когда сюда придут мужчины, я с радостью подам им на стол, – усмехнулась она. Оскорбление было намеренным.

Калаг, которому было всего двадцать с небольшим, в гневе вскочил с места:

– Я вырежу тебе второй глаз, рыжая, и тогда посмотрим, настолько ли острым будет твой язык.

– По-моему, молодой лорд забыл о том, как следует прилично себя вести. С разрешения его отца я охотно научу его подобающему обращению с воительницей Рованоко, – произнесла она, небрежно снимая с плеч боевой топор.

Вульфрик рассмеялся, слушая эту перебранку, но положил руку Халле на плечо, давая ей знак успокоиться.

– Довольно; еще слишком рано и слишком холодно, чтобы убивать отпрысков благородных лордов, – произнес он и небрежно махнул рукой в сторону Калага; этого оказалось достаточно, чтобы юноша взял себя в руки.

Рулаг, лорд Джарвика, улыбался; его не слишком задели слова Халлы. Он поднялся и, взяв сына за руку, заставил сесть на место.

– Прошу прощения, мастер Вульфрик, мой сын теряет над собой контроль, когда речь заходит о битвах. Мы как раз обсуждали развертывание наших кораблей вдоль побережья Фьорлана, и женщина, которая пришла с тобой, помешала нам в довольно напряженный момент. Калаг несколько расстроен тем, что ему не придется идти в авангарде флота, по крайней мере до тех пор, пока мы не пройдем Самнию.

С лица Калага не сходило раздраженное выражение.

Отец похлопал его по спине.

– Веселее, сынок; вот эта одноглазая успела бы отрубить тебе кое-что ценное еще прежде, чем ты взялся бы за свой топор,’ – добродушно произнес он.

Распорядитель собрания из Джарвика по-прежнему стоял совсем близко к Халле, и его взгляд был враждебным. Когда Рулаг уселся на свой стул, Халла сделала шаг вперед и очутилась нос к носу с неизвестным.

– Твой лорд может называть меня так, как пожелает, – отчеканила она, пристально глядя ему в глаза сверху вниз, – но ты, мелкота, должен обращаться ко мне «госпожа Халла» или «воительница». – Она нарочито медленно окинула его взглядом с головы до ног. – Если ты снова назовешь меня одноглазой, я тебя убью… без малейших усилий, запомни.

Рулаг и Вульфрик при этих словах рассмеялись, но человек из Джарвика, казалось, готов был разразиться яростной тирадой. Халла, по-прежнему жестко глядя на него, продолжала:

– Ну давай, назови меня одноглазой…

Халла не могла по силе сравниться с этими людьми, но знала, что она более ловка и искусна в обращении с топором, чем любой из них.

Рулагу это тоже было известно, и он прикрикнул на своего помощника: