— Да, — сказала Джайна Митра с заученной уверенностью, как будто читала вслух домашнюю заготовку. — Я сама вырастила ее, используя бактерии, свободно встречающиеся в окружающей среде. Так получается хлебная закваска, сама знаешь.

Так как выяснилось, что получившуюся субстанцию можно есть, цветок не сочли биологической угрозой и в связи с этим решили обойтись без многочисленных карантинных процедур, напоминающих военные операции. Центр по контролю заболеваемости не говорил ничего о кексах размером с дом.

В следующие выходные все мосты и туннели, ведущие на остров Аламеда, оказались наглухо забиты; паромы везли толпы любопытствующих, люди приезжали семьями, чтобы посмотреть вблизи на удивительное образование, которое они видели с другой стороны залива.

Они парковались везде, где только находили место, машины въезжали на летное поле, люди ходили по потрескавшемуся бетону, отковыривали кусочки Лембаса и осторожно клали в рот. Плотный водоворот людей плескался вокруг цветка, люди фотографировали, отдирали целые глыбы, ломали их на кусочки и давали детям, которым субстанция пришлась особенно по вкусу. Сцена напоминала мультик «Возможны осадки в виде фрикаделек» и немного «Волшебный горшочек».

Отважный фалафельный фургончик подъехал поближе и стал поджаривать кусочки цветка, как оладьи.

Агриппа и его козы наблюдали за происходящим издалека.

А внизу проходило открытие. Не совсем так, как рассчитывал мистер Мэрроу; в десять раз круче! В тот день на Аламеду приехало пятьдесят тысяч человек.

Люди пробовали сверчковое печенье, рыбные такос, кейл из теплицы с розовым светом. У каждого подростка на летном поле в руках был смузи, в котором плавало… нечто (я так и не выяснила, что это было).

Прошла неделя. Постепенно все увидели, что хотели, и движение на мосту вернулось в норму. Цветок по-прежнему висел над летным полем — истерзанный, но все еще огромный. Даже объединенные силы населения Залива не смогли отгрызть от него значительной части.

Рядом с ним команда Кламата устроила полевую лабораторию. Они пытались раскрыть технологию возникновения цветка, определить, что стало толчком к его появлению, чтобы воспроизвести эффект — на сей раз во Фресно, в более прочной и еще более огромной емкости.

Я видела, как Кламат блуждает вокруг цветка и смотрит на него снизу вверх голодными глазами. Джайна Митра следовала за ним.

— Это просто невероятно, — сказала Лоис с Вудленд-Корт. Для убедительности она потрясла захудалой местной газетой, которую держала в руках. На первой полосе был аэроснимок цветка, а под ним заголовок: «Взрыв на рынке Шарлотты Клингстоун».

Шарлотты Клингстоун?!

— Можно посмотреть?

Я выхватила у нее газету, не дожидаясь ответа.

В репортаже разворачивалась вся история Мэрроу-Фэйр. Журналистка хорошенько покопалась в архиве округа Аламеда, а затем продралась через несколько компаний-пустышек, чтобы установить личность владельца рынка.

— Шарлотта Клингстоун, — прочла я. — Все это время!

— Удивительно, да? — сказала Лоис с Вудленд-Корт.

— Не говорите!

Я прочла репортаж от начала до конца, и постепенно меня отпустило. Я ожидала увидеть там собственное имя, но в статье не было ни одного упоминания местного пекаря (а также безответственного владельца закваски) Лоис Клэри. В статье говорилось, что причиной «чрезвычайной ситуации экологического характера» стал вышедший из-под контроля эксперимент «Лембас Лабс», компании, которую недавно купила «Суспензия Системс», Фресно, Калифорния. К сожалению, это подмочило репутацию Суспензии: несколько человек отравилось, объевшись оладьями из Лембаса, а на мосту произошло несколько аварий из-за того, что водители засмотрелись на цветок.

— Ты как? — спросила Лоис из Компака.

Я отложила газету и посмотрела на остальных Лоис.

— Давайте я расскажу вам историю?

И на кухне, за стаканом портвейна, я выложила им все. Я рассказала им про «Суп и Закваску» на Клемент-стрит, про еду, которую я любила так сильно и так недолго.

— Уезжая, они кое-что мне оставили, — сказала я. — В подарок.

Я рассказала им про закваску, про Агриппу с его козами, про поездку во Фресно с Джайной Митрой.

Я говорила примерно час. Лоис жадно слушали.

В конце оказалось, что у каждой свое мнение о моей ситуации.

— Может, ты сможешь вернуться на старую работу? — спросила Лоис-Училка.

— Тебе надо открыть свою пекарню, вот что я скажу, — Лоис с Вудленд-Корт треснула кулаком по столу. — Например, в Коул-Вэлли, отличный район.

— А что с акциями той компании, как ее, «Эмульсия»? — продолжала Лоис из Компака. — Ты могла бы предъявить им иск.

Старая Лоис поджала губы. Было похоже, что ее что-то то ли раздражает, то ли веселит — я не могла понять.

— А вы что думаете? — спросила я.

— Все совершенно очевидно, — она самодовольно улыбнулась. — Тебе надо съездить к этому молодому человеку. Беорегу? Да-да, к Беорегу.

Это было неожиданно.

— Кто-нибудь, дайте зеркало. Лоис-Пекарь, если б ты видела, с каким лицом ты говоришь про его письма, ты бы сама все поняла.

— Ну не знаю, — начала было Лоис-Училка, но Старая Лоис движением восхитительно морщинистой руки заставила ее умолкнуть.

— Ей надо к нему съездить.

С трепетом в голосе она рассказала историю о Многоуважаемой Старшей Лоис, и кое о ком еще, и о рискованном путешествии много-много лет назад. Что же ждало ее в конце? Награда? Разочарование?

— Поезжай, — сказала она. — Это того стоит.

Значит, все-таки награда.

Лоис с Вудленд-Корт бессильно вздохнула.

— Ну что ж. Клубы Лоис есть по всему миру.

Старая Лоис хихикнула, а вслед за ней рассмеялась еще одна Лоис, и еще одна, и вот уже мы все вместе смеялись в доме с темной черепичной крышей на самом высоком холме в городе.

Я наткнулась на Шарлотту Клингстоун в ее собственном саду на задворках «Кафе Кандид» — она сидела на корточках возле густых зарослей рукколы и обрывала самые крупные побеги, а те, что помельче, оставляла подрасти еще.

— Это была не столько ложь, сколько сознательное умолчание, — вяло сказала она.

Она сейчас была совсем не похожа на тайного владельца закрытого рынка — на ней были плотные джинсы и розовая льняная рубашка с воротником-стойкой, волосы были забраны назад розовой лентой.

Я могла бы догадаться, что мистер Мэрроу принадлежит к тому типу людей, который подбирает ленту для волос к рубашке.

— Так это была просто игра?