Проводить быстрый допрос для заполнения белых пятен в этом деле стало бесполезно. Никто более не стал открывать свой рот из-за фигуры с голубыми волосами, лениво пинающей чей-то труп.

— Я тебе верю. Осталось поискать факты, которые находятся в кармане вашего директора. Предлагаю устроить соревнование! — громко выкрикнув предложение, я похлопал трясущегося солдата по плечу. — В этой области тринадцать защитников порядка, но вы не смогли исполнить свой долг по обеспечению безопасности. Поэтому, первые два человека, которые принесут мне на блюдце живого и почти невредимого директора, получат бонус. Остальные…

— Остальных я заберу себе, — хищно улыбнувшись, поделилась своим мнением Эсдес.

— Остальным я искренне соболезную, — повторив улыбку генерала Эсдес, мы вдвоем не на шутку всполошили охранников, которые наперегонки побежали на второй этаж здания. Только обратно вернулось всего два охранника в окровавленной униформе, держащих за руки побитого мужчину.

Директор фабрики выглядел угнетенно, он пугливо отводил глаза, а из его рта стекала кровь. Похоже, бывшие подельники по нему знатно прошлись, сразу после того, как перебили друг дружку. Судя по жадным глазам мужчины, поставленного на колени, он причастен к торговле с врагами, а это большое преступление.

Допрашивать такую рыбку опасно, ведь его слова способны спровоцировать генерала на неразумные действия. Я и так узнаю обо всех поставщиках и проведенных махинациях. Чистая правда не заставит себя долго ждать, она вскроется после переброски прав владения промышленным сектором одному хорошему знакомому с прекрасным именем — Ахиллес.

— Люди здесь такие хрупкие и ничтожные, что меня начинает тошнить, — жалоба голубоглазой спутницы помогла вспомнить, что у нас имелась цель визита. Однако похоже не только она использовала изначальный стимул как предлог для приятной прогулки.

— Господин директор, какая честь встретить человека, который имеет потрясающее мужество, раз вы посмели не доставить патроны двум платежеспособным клиентам. Вместо этого вы решили поторговать с нашими противниками, — подойдя к стоящему на коленях человеку, я наклонил голову и почти уткнулся ему в лицо. Расстояние между нашими лицами сильно сократилось, отчего моя эмпатия отчетливо улавливала смирение.

— Черт, я вам ничего не скажу! Кха… — злобно изрыгнув отказ, в меня хотели в придачу плюнуть, но резкое сжатие шеи не позволило осуществить задуманное.

— Предлагаю отдать добычу мне, — зайдя ко мне за спину, Эсдес попросила передать права собственности на пленного. — Мне нужны игрушки. Кто как не их производитель способен скрасить темные ночи в пыточной камере?

— Заманчиво, но вынужден отказаться, — вежливо дав отказ, я вытащил из ножен катану и срубил двум оставшимся охранникам головы.

Бонусом для них была быстрая и безболезненная смерть, вместо путевки в пыточную камеру и последующим перелетом на виселицу. Однако в этот бонус директор фабрики не входил. Не очищая свой клинок от крови, я вернул его в ножны и начал снимать с себя китель. Повернувшись к девушке, я протянул ей верхнюю униформу. — Не откажете подержать какое-то время?

— Дерзишь, — ухмыльнувшись, девушка взяла мою одежду в ожидании чего-то уникального. Я закатил рукав рубашки на левой руке, и схватил за шиворот директора фабрики.

— В мире дерзость — второе счастье, сегодняшний день ею преисполнен, — удерживая в руках ткань дорогой одежды, я направился к одному из небольших чанов с раскаленным железом. Он выглядел как большой тазик, доверху налитый алой субстанцией. Резервуар привлек моё внимание тем фактом, что высота не превышала половины от размера человеческого тела. Как говорится, крещение огнем должно происходить в подходящем месте.

Глава 33

Смертная казнь не должна приносить удовольствие, если разумный зритель не хочет перейти в лагерь нравственно разложившегося общества. За исключением генерала Эсдес, здесь остались обычные рабочие с нормальными человеческими взглядами. Пускай большая часть из них предатели, а другая их противники, но каждый присутствующий должен знать, что случается с преступниками в столице. От рабочих фабрики зависят жизни солдат, а также их судьбы. Убивать всех ничто иное, как пустая трата богатства столицы, проводить расследование неэффективно ввиду замысла Лектората, а оставлять всё ледяной принцессе будет худшим из выборов.

У меня остаётся только один вариант разрешения конфликта, чтобы удовлетворить жажду крови генерала, запугать сторонников революции и укрепить веру в Империю у оставшихся. Ведь стоит тем её потерять, как их последние мгновения весны превратятся в леденящую душу зиму. И этим вариантом служит казнь; жестокая, беспощадная и омерзительная для человека, причастного к происшествию, но не имеющего никакой полезности.

— Вы! Куда вы меня ведете? — мужчина пытался барахтаться и отбиваться, нанося слабые удары по держащей его руке.

— В ваше будущее, — способностью Руки Прометея я сделал неуязвимой одну конечность по плечо. У меня имеется сопротивление высоким температурам, но сложно представить, как отреагирует даже прочная ткань на нечто грядущее.

Поход до резервуара проходил не длинными шагами, оттягивая неизбежное для жертвы, чтобы она могла обдумать своё положение. Умереть во время исполнения своего долга — достойная смерть. Умереть от своего детища, к которому ты частично причастен — ещё большая награда.

— Нет, пожалуйста, отпустите меня! — после осознания неизбежного люди теряют любое проявление твердости духа.

Продолжая тащить жертвенного агнца на алтарь, я проигнорировал его просьбу, которая могла повредить плану спасения утопающих. Они тонули в неутолимой жажде крови моей спутницы, поэтому нужно было их спасать путем создания хорошего представления. Благо, что декорации отличались разнообразием.

— Ты грешен, поэтому я отпущу не только тебя, но и твои грехи перед смертью. Сожгу их дотла, — дойдя до места казни, совершенно естественно я погрузил руку по локоть в котел, содержащий в себе жидкость огромной температуры. Так уж вышло, что вместе с рукой туда погрузилась голова директора фабрики.

Послышалось шипение, взлетело много пара, на лавовой поверхности образовались бурлящие пузыри, а в нос ударил неприятнейший из запахов. Запах горелой человеческой плоти, вызывающий рвотные позывы у каждого, кто его вдохнёт. Весьма грязная работа, которая не приносила мне ничего, кроме раздражения.

Но моя спутница имела другое мнение, смотря на трясущийся труп. От девушки исходила радость, что говорило о выполнении первого пункта плана. Только её восторг был диаметрально противоположен тому, что испытывала жертва перед погибелью.

Сильная боль перед смертью способна спровоцировать все нервные окончания, поэтому даже когда душа была поглощена меткой, и в телесной оболочке ничего не осталось, тело продолжало выполнять естественные для него функции. Если конвульсии в данной ситуации можно было ими назвать.

Тем временем рабочие фабрики сделали несколько шагов назад. У некоторых скрутило желудок, а кто-то про себя шептал обереги. Причина такого ужаса оставалась