Младший сержант понимал, что японцы могли в любой момент выслать подмогу своим, действовал решительно и быстро.

— Петруха, берешь пилота! Остальные — по одному убитому. Отходим! Живо, мужики! — приказал он.

Капитан Новиков видел, что отделение начало отход, и приказал пулеметчикам прикрывать своих. «Дегтяри» стреляли вслепую, по направлению, но пули никуда, кроме позиций японцев, попасть не могли. Если только в недолет или перелет. Стрельба ДП обеспечила пехотинцам и летчику выход в безопасную зону. Наконец-то младший сержант Вербич, четыре его бойца и пилот, раненный в ногу, упали в траншею.

К летчику подошел Новиков и спросил:

— Кто ты, герой?

— Старший лейтенант Гавриленко, зовут Федором. И не герой я никакой. Это твои ребята самые настоящие герои. Они сошлись с японцами в рукопашной и положили их.

— Ты как?

— Нога! Надо бы врачу показать.

— Ну, врача у меня нет, есть санинструктор. Старшего сержанта Зимина сюда! Быстро!

Тот мигом прибежал, и санитары отнесли летчика в Номан.

Новиков подошел к связисту и спросил:

— Связь еще действует?

— Так точно, товарищ капитан!

— Вызови мне комбата.

— Слушаюсь!

Связист почти сразу передал трубку Новикову и сказал:

— Майор Филатов слушает.

— Мы спасли пилота сбитого истребителя. Пришлось отбивать его. Японцы выслали к этому месту как минимум отделение и прикрывали его действия огнем станкового пулемета, — доложил капитан командиру батальона.

— Пулемет вы уничтожили? — осведомился тот.

— Никак нет! Он находится на закрытых позициях. Во время боя проявил себя сам пилот, старший лейтенант Гавриленко. Когда наши сошлись с японцами в рукопашной, он лично убил из пистолета двух солдат противника, что повлияло на исход схватки.

— Ты это документально оформи. Мы представление в авиаполк пошлем о награждении.

— Сделаю сразу после боя.

— Почему летчик самостоятельно не выходил к вам?

— У него прострелена нога. Сейчас медики оказывают ему помощь.

— Отстреливался раненым?

— Да.

— Обязательно рапорт в штаб представишь.

— Слушаюсь!

— Потери есть? — спросил командир батальона.

Новиков вздохнул и ответил:

— К сожалению, без них не обошлось. Двоих бойцов на вершине расстрелял станковый пулемет, двое погибли во время боя у сопки.

— Итого твои роты потеряли уже семнадцать бойцов, так получается?

— Убитыми да, но у сопки отделение младшего сержанта Вербича уничтожило девять японцев.

— Всех к награде!

— Разберемся. Впереди главное сражение.

— Да. Японцы вот-вот пойдут в атаку.

— Что-то не видно их авиации.

— Думаю, она еще проявит себя. У тебя все?

— Так точно!

— Кстати, как там наши братья-монголы?

— Нормально, готовы. Серьезные ребята, страха у них нет, как, впрочем, и опыта. Но главное — они рвутся в бой.

— При необходимости передай командование монгольской ротой нашему советнику.

— Понял. У вас-то как, товарищ майор?

— По сравнению с вами тишь и гладь. Тьфу, твою мать!..

— Что такое?

— Сглазил. Японская артиллерия начала обстрел Хамтая. Бойцы постов раннего обнаружения противника сейчас доложили, что туда идут шесть бомбардировщиков под прикрытием четырех истребителей.

— Маловато будет, Александр Андреевич.

— Да, мы уже ополовинили авиаполк японцев. Все, Сергей, держись, будем на связи.

О появлении вражеских самолетов доложил и старший политрук:

— Сергей, на Хамтай заходит японская авиация. Наших самолетов не видно.

— Я в курсе. С нашими майор Филатов сейчас разберется. У нас по обстановке что?

— Все как прежде.

— Не торопится Куроки атаковать нас.

— Да и его бывший заместитель, а сейчас командир второй усиленной роты, которая подошла с фланга, тоже не спешит. Чего они ждут?

— Это мы у них спросим, когда в плен возьмем. — Командир тактической группы припал к окулярам стереотрубы, повернул ее в сторону Хамтая и произнес: — Ни хрена не понимаю! Бомбардировщики противника заходят на батальон с востока, на высоте с полкилометра. Их что, урок, полученный здесь, ничему не научил?

— Возможно, они считают, что смогли подавить всю нашу зенитную батарею.

Но дело было в другом. Эти десять самолетов специально выходили к району обороны на малой высоте. Они отвлекали на себя пулеметные установки и «дегтяри» стрелковых взводов. «Максимы» сбили два бомбардировщика и один истребитель. Тут с севера, уже на высоте, не досягаемой для средств противовоздушной обороны, имевшихся в батальоне, на позиции, занятые советскими и монгольскими войсками, вышли восемь бомбардировщиков. Они сбрасывали бомбы не прицельно, но накрыли весь район.

Только после этого появились советские истребители, по три И-15 и И-16. Они вступили в неравный бой. В результате японцы потеряли шесть бомбардировщиков и три истребителя и ушли на восток. Но и на советский аэродром вернулись только две машины из шести.

Новиков приказал связисту вновь соединить его с командиром батальона.

Красноармеец Зайцев только руками развел и сказал:

— Не могу, товарищ капитан, линия повреждена.

— Ну вот и остались мы без связи.

— Батальон должен выслать ребят восстановить линию.

— Это вряд ли, а мне надо знать обстановку в Хамтае.

Старший политрук взглянул на Новикова и спросил:

— Хочешь отправить посыльных?

— Да вот думаю, дойдут они до Хамтая или нет?

— Сомневаюсь. Но даже если по берегу пойдут пешком, то вернутся не раньше вечера, а до этого…

Тут на КНП вбежал старшина Вереско и доложил:

— Командир, японские танки объявились! Идут в две линии. За ними пехота.

— Ну вот и началось самое главное. Передай, старшина, по команде, всем на позиции. Вывести танки, бронеавтомобили и один взвод «сорокапяток» из укрытий на рубеж ведения огня.

— Слушаюсь! — Старшина убежал.

Появился посыльный из монгольской роты, который хорошо говорил по-русски.

— Товарищ капитан, с юга на роту идут танки и броневики.

Новиков повернулся к старшему политруку и распорядился: