Пока мало было сказано про религию. Людовик XIV находился в щекотливом положении по отношению к католической церкви. Он разрешал еретикам-гугенотам проводить свои богослужения внутри страны, что едва ли могли себе позволить иные католические правители. И его страна была единственным католическим государством, которое проигнорировало реформаторские декреты Тридентского собора, потому что французская корона отказалась разделять контроль над своей церковью с папством или советом. Людовик XIV и не думал сдаваться. Напротив, в 1682 г. он объявил своим священникам, что папство более не властно над французской церковью. Впрочем, Людовик стремился ввести некое подобие тридентской дисциплины во французскую религиозную практику, чтобы завершить объединение страны в единый союз. Унифицировать французскую религиозную практику было не так просто. Католики переживали пик духовного возрождения. Католическая реформация пришла во Францию в XVII в., позже, чем в Испанию, Италию и Германию. Зародились новые порядки, например, трапписты и святой Венсан де Поль (ок. 1581–1660) основали институт сестер милосердия, чтобы заботиться о бедных, подкидышах и куртизанках Парижа. Некоторые реформы были неэффективными; в основном три группы — иезуиты, квиетисты и янсенисты — боролись за поддержку правящего класса. Людовик благоволил иезуитам. В своих школах и конфессиях иезуиты проводили работу по наставлению избегать сект и уважать страну и государство. Многие католики были оскорблены казуистикой иезуитов и прагматикой учения о том, что Бог помогает тому, кто сам себе помогает. Квиетисты склонялись к религии личного опыта, веря, что душа сможет достигнуть идеала через пассивный союз с Богом. Янсенисты склонялись к противоположному теологическому полюсу. Они отказывались от учения иезуитов о свободе выбора и вновь подтверждали тезис святого Августина — и Кальвина — о первородном грехе и о непреодолимой тяге к выбору. Движения квиетистов и янсенистов привлекли множество видных умов: Франциск Фенелон был квиетистом, Блез Паскаль — янсенистом. Как бы то ни было, Людовик признал эти две секты нетолерантными и приговорил их членов к изгнанию, заточил в тюрьму или обезглавил.

Если Людовик был враждебно настроен по отношению к католической ереси, то можно легко догадаться о его отношении к гугенотам. С 1620 г., когда Ришелье сломил их политическую и военную независимость, гугеноты стали полезными подданными и ценными горожанами. Из аристократической фракции XVI в. они превратились в респектабельное общество буржуа и служащих. Но когда Людовик стал искоренять протестантскую ересь, выяснилось, что тысячи из них все еще находятся при своем мнении. Людовик закрыл школы и церкви гугенотов, платил тем, кто принимал другую веру, и посылал солдат в дома тех, кто отказывался от смены религии. В 1685 г. король вспомнил Нантский эдикт Генриха IV. Теперь у французских протестантов не было городских прав, их дети росли и воспитывались как католики, духовенство было казнено или изгнано. После 1685 г. протестантизм все еще существовал, но очень скромно. Наиболее убежденные гугеноты — около 200 тысяч — отправились в Англию, в Голландскую республику и прочие протестантские страны. Людовик заплатил эту цену, чтобы достигнуть истинного католицизма, как это было в Испании, Австрии, Богемии. В конце XVII в. голландцы и англичане были единственными, кто принимал любую степень нонконформизма. Французы были не более антипротестантами, чем англичане — антикатоликами, но они отстаивали свое превосходство более жестко. Людовик, как и любой абсолютный монарх, провозгласил свое право управлять своими подданными. «Государство — это я», — говорил Людовик.

Как бы жестоки ни были его методы, Людовику XIV было далеко до современных диктаторов. Его власть была основана на расслоенном обществе, где каждый класс имел свои функции и статус. Людовик увеличил привилегии аристократов и буржуа, чтобы сохранить союз с ними. Король редко рисковал в рамках своего версальского круга. Он не стремился наладить контакт с крестьянами, которые оставались подданными лордов. Когда революция 1789 г. пробудила национальный дух среди французов, это открыло дорогу новой власти за пределами мечтаний Людовика. Его метод управления Францией более всего соотносится с методом управления Испанией Филиппом II на век ранее. На первый взгляд два короля действовали прямо противоположно. Спокойный, углубленный в себя Филипп в своем каменном Эскориале и Людовик, окруженный роскошью в Версале. Но все это лишь различия в темпераменте французов и испанцев. Оба монарха принимали черты раннего европейского абсолютизма. Испания XVI в. и Франция XVII в. были аграрными, феодальными странами, где король был силен настолько, насколько была сильна его армия и бюрократия, и так богат, насколько были высоки налоги, собираемые с крестьян. Поскольку Франция Бурбонов была больше и богаче, чем Испания Габсбургов, то Людовик XIV смог установить более сильную власть абсолютизма, чем Филипп. Он собрал большую армию, чтобы удовлетворить династические амбиции и изменить международный баланс сил. Но соперники Франции не отставали. Людовик понял — как и Филипп, — что война может обанкротить даже самого влиятельного правителя.

На протяжении первой половины правления, с 1661 до 1688 г., внешняя политика Людовика был чередой блестящих завоеваний. Основываясь на завоеваниях Мазарини, он отвоевал территории во Фландрии, Люксембурге, Лотарингию, Эльзас и Франш-Конте. Его войска легко побеждали армии испанцев и империи. В 1677 г. они завоевали Соединенные провинции. Французские дипломаты ловко натравили врагов Людовика друг на друга, чтобы предотвратить создание антифранцузской коалиции. Англия и Швеция были привлечены в союз с Францией. Амбиции Людовика были династическими, но не национальными. И то, что люди на завоеванных территориях говорили по-французски, было лишь совпадением. Он претендовал на любую землю, где мог получить титул по наследству или женившись. В конце своего правления он хотел завоевать Испанскую империю Габсбургов, поскольку его мать и жена были инфантами Испании. Но после 1699 г. грандиозная внешняя политика Людовика перестала работать так отлаженно. Франция погрузилась в двадцатипятилетнюю войну против интернациональной коалиции, которая впервые остановила экспансию Людовика и обратила его в бегство. Организатором был один из самых умелых политиков той эпохи, Вильгельм Оранский. Голландец, обладавший исключительным чувством национальной гордости и рвением, Вильгельм потратил свою жизнь на противостояние Людовику XIV и всему, что тот делал.

Принц Вильгельм III Оранский (1650–1702) был наместником Габсбургов в Нидерландах и правнуком Вильгельма Молчаливого, организатора восстания против Филиппа II. Вся жизнь Вильгельма стала причиной того, что он возненавидел абсолютизм, Габсбургов и Бурбонов. Голландская республика была небольшой и слабоструктурированной. Ее жители не имели политических амбиций для достижения независимости, которой они лишились из-за Испании. К середине XVII в. Голландия достигла пика своего экономического развития. Две политические фракции, оранжисты и регенты, находились в статус-кво. Регенты были купцами в Голландии, самой важной из семи провинций. Они придерживались политической олигархии, религиозной толерантности. Оранжисты стремились к власти династии Вильгельма. Во времена международного кризиса военные таланты этой династии были особенно нужны. Вильгельм Молчаливый и его сын вступили в затяжную войну с Испанией с 1560 по 1648 г. Пока Вильгельм был ребенком, голландской политикой управляли регенты. Их лидер, Ян де Витт (1625–1672), основывал свою внешнюю политику на дружбе с Францией; позже его позиция была смята. Когда Людовик вторгся в Соединенные провинции в 1672 г. на пике кризиса, де Витт был убит на улице безумным монахом. Бразды правления перешли к молодому принцу. Чтобы остановить экспансию Франции, он совершил отчаянный поступок: он открыл доки и затопил соседние территории. Это сработало: Людовик растерял свою армию. Во время и после кризиса Вильгельм правил страной, не будучи королем. Он считал, что монархия противоречит традициям и темпераменту голландцев, и поэтому придерживался федеральной и республиканской рамок. В любом случае его целью было предотвращение дальнейших французских завоеваний.