Верблюдом отказался. Мы таких блядей сняли… — У Патласа даже голос изменился, а от вожделения он чуть не захлебнулся слюной. — Я двоим по самые гланды засадить успел! Хотел и третьей впердолить, но времени не хватило!

— А сколько же их к вам в машину набилось? — удивленно спросил я. — Если только ты двоим засадил?

— Да не, — отмахнулся Патлас, — их всего трое было, мы просто со Славкой своими шмарами в процессе поменялись…

— Тьфу ты! — недовольно скривился я. Не подумайте, что я такой щепетильный, но пользовать женщину после кого-либо… Не-е, не по мне это! Западло! — Так у вас там целая оргия, что ли, была? И Леньчик участвовал?

— Да ну нах этих блядей! — прогудел толстячок в тему к моим размышлизмам. — Намотаешь еще чего-нибудь на конец! А сейчас, вон, во всех газетах пишут — СПИД гуляет! А тут город портовый — какой заразы только нет!

— Молодец, Леньчик! — кивнул я. — Правильно мыслишь! — И я пожал толстяку руку.

— Да ну вас нахер! — И не подумал принимать наше мнение «близко к телу» Патлас. — Я, сука, их трахал, трахаю и буду трахать! И никакой СПИД ко мне не прицепится!

— Ну да, — хмыкнул я, — зараза к заразе не пристает!

— Дураки, вы, дураки! — произнес Патлас. — Ну, где вы еще таких девок поимеете? Чтобы без лишних разговоров давали, да еще и по две к ряду? Только здесь, в городе! В деревне вам такая лафа и не обломится!

— Ну и хрен с ним — здоровее будем! — парировал я. — Правда, Леньчик?

— Угу, — кивнул толстяк и вновь замолчал.

Пока мы трепались, беззлобно подкалывая друг друга, я осматривался по сторонам. Перед нами, за трамвайными путями, лежала небольшая привокзальная площадь, «украшенная», как и положено, солидным памятником дедушке Ленину с протянутой рукой, установленным на высоком постаменте. Возле памятника терлись разномастные группки людей, вооруженные самопальными плакатами и транспарантами. Что-то типа стихийного митинга. Но вот что интересно: слоняющиеся там же по площади мусора, не обращали на этих долбанутых никакого внимания, словно их и не было вовсе.

А если подумать — самый разгар рабочего дня, а на работу никто не спешит! У нас в деревне уже бы оформили привод за тунеядство, а тут всем насрать. Город, мать его ети! Перестройка, гласность, вседозволенность, а по моему, сугубо дилетантскому мнению — дурь, лень и полный похуизм! Ну, скажите, какой уважающий себя разумный человек, будет посреди дня трясти на площади криво намалеванным плакатом, до которого даже прохожим нету никакого дела? Лучше бы делом нормальным занялись, чем без особого понту время убивать? Я, конечно, понимаю — время такое: многим зарплату задерживают, некоторым и вовсе месяцами не выдают, как моим предкам. Но ведь как-то крутятся люди? Не знаю, может этих совсем прижало… Но ведь от того, что они тут весь божий день в унитаз спустят, ничего и не изменится. Всем пох!

Я пригляделся к надписям на плакатах: кто-то ратовал за новые веяния, требовал открыть город для иностранцев, держать курс на сближение с заграницами, а кто-то наоборот — призывал вернуть старые времена.

«Коммунистические черви! Этот труп вас больше не прокормит!», «Парткомы — с предприятий, парторги — из армии!», «Требуем суда над палачами из КГБ!». И тут же: «Прочь руки от СССР!», «Нет развалу страны!», «Ленин, партия, комсомол». Ну не дурдом ли? И как только они не передрались между собой? Хотя, может еще и подерутся… А возврата к прошлому, вот чует мое сердце, или это подсказывает память моего «соседа по коммуналке», в которую превратилась моя многострадальная башка, не будет.

В моей голове тем временем закрутился какой-то знакомый мотив, и прямо вцвет «зазвучала» песня:

Как на нашем сельсовете красный флаг алеется,

Как на нас, на молодёжь, партия надеется.

Мы Америку догоним, сомневаться нечего,

Если партия сказала — дело обеспечено!

Будем строить коммунизм новыми бригадами,

И успехами в труде партию порадуем…

(https://www.youtube.com/watch?v=yaiVvAeQbkA)

Ну-да, ну-да… Как же: догоним и перегоним! А мелодия, кстати, на «Бони М» похожа. Распутин, если меня память не подводит.

Откуда-то донеслись приближающиеся звуки то ли барабана, то ли бубна и ритмичная музыка, перебившая мелодию, звучавшую у меня в голове. Из-за поворота вынырнула организованная толпа странных бритоголовых ушлепков, наряженных в цветные длинные рубахи и безразмерные оранжевые шаровары. Звеня бубенцами, гремя барабанами, под звуки баяна эта толпа со счастливыми улыбками на лице продефилировала мимо демонстрантов, самозабвенно распевая под музыку: харе-харе-харе, рама-рама-рама, харе-рама, харе-кришна.

— А эт че за клоуны? — хохотнул Патлас, наблюдая как разноцветная река, приплясывая и щелкая шлепанцами на босых ногах, перетекает сквозь площадь.

— Секта, — неожиданно и безапелляционно заявил я, хотя до этого тоже не имел представления об этом явлении. — Кришнаиты. По имени бога Кришны, восьмой аватары индийского верховного божества Вишну…

— Серж, не грузи! — попросил Патлас. — Я и так знаю, что ты у нас тот еще шарик.

Кришнаиты прошли с песнями мимо здания Главпочтамта Владивостока, расположенного на той же площади.

«Точно, мне же на почту нужно!» — вспомнил я. Поковырявшись в карманах, я вытащил на свет божий горсть мелочи — все, что у меня осталось от наличности после выкупа Верблюда из КПЗ.

— Пацаны, у кого еще мелочь осталась? — спросил я друзей.

— А зачем тебе? — Патлас тоже пробежался по карманам и выудил несколько завалящихся там монеток. — На нормальную жратву все равно не наберем, — печально заметил он. — Если только хлеба купить…

— Вот, — Леньчик без вопросов протянул мне пятнадцать копеек, — больше нету.

— Да не, не на жратву, — ответил я. — Мне телеграмму передкам дать надо, что все в порядке. Я сразу обещал, а уже третий день собраться не могу.

— Слава богу, у нас предки попроще к этому относятся, чем твои! Держи, — он ссыпал свою медь мне в ладонь.

— Спасибо, пацаны! — от души поблагодарил я друзей, расставшихся с действительно последними деньгами. Но эта сумма была настолько мизерной, что я засомневался, хватит ли мне на телеграмму. — Я скоро… — И я побежал к зданию Главпочтамта.

Ухватив со стойки пустой бланк, я принялся его заполнять. Но я соврал парням, что собираюсь послать телеграмму матери. Телеграмму я должен был отбить