Может, Мэгги об этом и не думала, но сейчас она понимает, что ей нужно. Не важно, безопасный он или нет, но Мэгги чувствует, что смотрит на свой дом.

В отношениях всегда возникает момент, когда видишь все со стороны. Вопрос, когда такой момент наступает? Первая ли это встреча, когда интуитивно понимаешь, сложатся отношения или нет? Или разгар отношений, или когда ты переживаешь потерю одного из родителей, или тяжело болеешь, а твой любимый ложится с тобой рядом, всю ночь тебя обнимает, пока не появляется вина, огромная вина за то, что в нем сомневался. Или это момент в конце отношений, который все-таки наступает, когда понимаешь, что ты так и не смог добраться до всех струн души, как бы сильно ни старался.

Можно только догадаться, когда все действительно заканчивается, – и Гвин понимает, что, возможно, неверно было начинать, заканчивать и снова начинать отношения. Сейчас, в тишине, она может побыть одна. Спустя годы Гвин поймет, что этот вечер или ночь стали окончанием одной части ее жизни и началом другой.

Возможно, она забудет этот день. Сейчас кажется, что это невозможно, но так происходит каждый раз, когда события еще в самом разгаре.

Ты не веришь богам, Вселенной, любым неопровержимым доказательствам.

Это тоже пройдет. Это тоже не считается.

Гвин глубоко вздыхает, останавливается посередине дороги и озирается, слушает шум. Ей всегда нравился в Монтоке громкий шум после дождя – забытая маленькая радость. С места, где она стоит, слышен океан, шаги людей на улицах, шум машин, несущихся по Олд-Монток-хайвей.

По-своему этого достаточно, чтобы она стала сомневаться.

Сердце ей подсказывает вернуться в дом и взять с собой немного вещей. Прямо сейчас. Взять несколько любимых и необходимых ей вещей, которые однажды послужат напоминанием о времени, проведенном в этом доме. Гвин не хочет, чтобы вещи пострадали. Взять сейчас, пока не поздно.

Но она принимает решение. Решение не самое важное в ее жизни и даже в этот вечер – она не слушает свое сердце и не возвращается домой. Не сейчас. И не тогда, когда она найдет еще одно доказательство (словно оно ей нужно), что здесь когда-то жила семья, которая скоро разъедется.

Вместо этого Гвин открывает сумку, находит ключи, достает их и идет к машине. Она садится в машину, включает зажигание и быстро съезжает с дороги.

Гвин отвезет вещи дочери и останется сегодня ночью с Томасом в гостинице на Секонд-Хаус-роуд, а завтра вернется в больницу и сделает все необходимое. Для дочери. Но сегодня Гвин домой не вернется. Она даже не посмотрит на него в зеркало заднего вида, даже не подумает так сделать.

Думайте что хотите. Но довольно скоро, спустя год или чуть больше, когда Томас, вероятно, женится на Ив, когда они продадут дом молодой паре из западного Массачусетса, которая влезет в долги ради покупки, Гвин поедет на машине в гости к сестре и ее журналисту в Орегон. Она так решила. Но по дороге остановится на севере Аризоны, зайдет в бар при гостинице и увидит сидящего там мужчину в желтых носках и нарядных модных ботинках. Она его узнает, как мы узнаем тех, с кем суждено встретиться, кого ждут всю жизнь. Значит ли это, что у Гвин все наладится сразу после встречи с человеком, который ее замечает?

Ей кажется, нет.

Гвин кажется, все наладится, только потому, что в первый раз за такое долгое время в баре отеля чувствует: она достойна быть замеченной. Конечно, это награда – настоящая награда: ее заметит мужчина в желтых носках.

По крайней мере, на сегодня с нее хватит. Этого дома, этого периода жизни, всего происходящего.

Гвин не злится. Не надеется. С нее просто хватит. Сегодня Гвин устала пытаться спасти то, что спасти невозможно.

Мэгги пытается спасти то, что еще можно спасти. Она сидит в гостиной на полу, около нее стоит наполовину заполненная бутылка вина, кругом разложены книги, фоторамки, подсвечники и вазы. Мэгги достает газеты из мусорной корзины на кухне и начинает их раскладывать вокруг себя – собирается все запаковать, – поднимает глаза и видит, что он, сложив руки на груди, стоит у двери и опирается на дверной косяк. Нейт. Видимо, стоит уже какое-то время и за ней наблюдает. И все еще держит в руках ключи от машины.

– Ты вернулся? – спрашивает Мэгги.

– Вернулся.

– И чего ты тут стоишь?

– Воображаю.

– Что?

– Что ты посмотришь вверх и обрадуешься мне, как обычно. Что твое лицо, как обычно, начнет, знаешь, светиться.

Он опускает руки и показывает ключами на свое лицо.

– Что из-за меня ты станешь счастливее.

Она поближе подходит к Нейту и внимательно на него смотрит:

– Стала?

– Отчасти, – говорит Нейт.

Мэгги улыбается, смотрит на стопки бумаг, тянется за газетами и пытается решить, что с ними делать.

– Не очень хорошо.

– Не так уж и плохо, – отвечает Нейт. – Думал, придется начать с малого. Так что, может, у нас все хорошо.

От газет руки Мэгги становятся желто-черными, и она переворачивает их ладонями вверх. В этот момент ей бросается в глаза заголовок статьи, которая сообщает о годовщине урагана. Прошло шестьдесят девять лет. Шестьдесят девять лет. Интересно, что тогда происходило в этой комнате? Как они все пережили?

Нейт подходит ближе к центру комнаты, к Мэгги и оказывается близко-близко. Нейт не садится. Он ждет. Ждет от Мэгги разрешения.

– Мерф призналась, что сказала тебе в автобусе. Это ложь. Мы никогда не были близки. Мы даже никогда не целовались. Разве что во время тупой игры в «бутылочку» в четвертом классе.

Мэгги смотрит на Нейта.

– Зачем же она тогда так сказала?

– Потому что это Мерф.

– Она выбрала неудачный день.

– Да, неудачный. Хотя, может, это не такая уж и большая проблема.

– Что?

Он пожимает плечами.

– Что мы играли в «бутылочку» в четвертом классе.

Мэгги смеется, чувствует, как внутри нее что-то освобождается, и делает первый шаг: отодвигает книжки, чтобы Нейт сел напротив.

Отодвигает старые романы в мягкой обложке, маленькую книгу в твердом переплете и самую большую книгу, энциклопедию водных растений. Нейт осторожно садится, опирается на руки и внимательно на нее смотрит.

– Спасибо, – говорит он.

Мэгги кивает.

– Пожалуйста…

– О чем думаешь? – спрашивает Нейт.

Мэгги на него смотрит и говорит:

– Ни о чем.

– Не может быть. Скажи.

– Ну, сейчас я думаю о том, что ты редко спрашиваешь, о чем я думаю. – Она замолкает. – И я за это очень благодарна. Вопрос на самом деле ужасный. Он ничего хорошего не предвещает.