Медные волосы Злата? Его веснушки? Улыбку, вечно играющую на губах? Или дитя пойдет в мать с ее глазами, отмеченными прикосновением бога, склонностью к выдумкам и упрямым духом противоречия, из-за которого она так часто попадала в беду?

– Ты ошибаешься, так и знай.

Печаль в голосе Эрлкинга поразила Серильду больше, чем его слова.

– Насчет чего? – буркнула она, не желая так легко расставаться со своим гневом.

Король усмехнулся.

– Верь или не верь, но я знаю, что такое любовь. И знаю, каково ее потерять.

Глава 20

Слова короля повисли между ними в воздухе. Сейчас он казался Серильде более искренним, чем когда-либо прежде, даже уязвимым, и, к ее раздражению, это мигом погасило огонь ее злости.

Эрлкинг заглянул ей в глаза сквозь густые черные ресницы.

– Но я всего лишь демон. Так вы называете нас в своих сказках, верно?

Она вздрогнула, не решаясь в этом признаться, – хотя вроде бы он не выглядел таким уж обиженным.

– Может быть, ты не веришь, что демоны могут любить друг друга по-настоящему.

Серильда приоткрыла рот, но не нашла слов для ответа. Она уже сама не знала, во что верит. Насколько она могла судить, сердца Ольхового Короля и его придворных были полны жестокости и себялюбия – там не было ничего похожего на любовь. Но потом в памяти всплыла история об Эрлкинге и его охотнице. Серильда была уверена: если королю представится шанс изменить судьбу и воссоединиться с возлюбленной, он сделает это любой ценой.

– Вы собираетесь вернуть Перхту, – прошептала она.

Эрлкинг не улыбнулся. Не нахмурился. Даже не пошевелился. Он глядел на нее, будто пытаясь что-то высмотреть, хотя Серильда не представляла, что он ищет. Она поежилась; он моргнул и откинулся назад. Ни Серильда, ни сам король не заметили, что все это время он постепенно тянулся все ближе к ней, так что его изящная рука оказалась всего в нескольких дюймах от ее пальцев.

Серильда потрясла головой, пытаясь сбросить овладевшее ей наваждение.

– Ты думаешь, – спросил Эрлкинг, – что у меня хватит сил вырвать ее дух из цепкой хватки Ферлорена?

– Я думаю, что вы попытаетесь.

С этим Эрлкинг не стал спорить.

– Я думаю, – продолжала она, внимательно наблюдая за ним, хотя выражение его лица оставалось непроницаемым, – что вы хотите захватить в плен одного из древних богов в ночь Бесконечной Луны. Когда он окажется в вашей власти, вы пожелаете возвращения Перхты и отдадите ей моего ребенка.

Серильда выдержала его взгляд, ожидая, подтвердит ли он ее догадки. Эрлкинг хищно сощурил глаза.

– А ты умна, – заметил он.

– Всего лишь наблюдательна, – ответила Серильда. – Перхту пленили триста лет назад. И все это время вы пытались поймать бога?

Он пожал плечами.

– Разве я один? Все пытаются.

– Сдается мне, далеко не все.

Эрлкинг хмыкнул.

– Пытались бы, будь у них все, что нужно.

– Золото.

– Золото, – согласился он.

– Но вам кажется, что у вас его недостаточно.

У него задергалась жилка на скуле.

– Я могу проявить изобретательность.

Серильду поразило, что он даже не пытался откреститься от своей безумной затеи. Хотя, с другой стороны, зачем ему что-то скрывать? Разве Серильда смогла бы расстроить его планы?

– Если у вас все получится, разве не будет она ревновать, что вы женились на смертной?

Эрлкинг наморщил лоб, и Серильда догадалась, что он не понимает, о чем это она. Затем его лицо прояснилось.

– Моя Перхта, – протянул он. – Ревновать. К тебе?

Никто еще не оскорблял Серильду так жестоко, да еще и потратив на это всего пару слов. Она выпрямила спину.

– Я ваша жена, не так ли?

Эрлкинг залился смехом.

– Вы, смертные, придаете так много значения своим случайным титулам и званиям. Мне это кажется очаровательно глупым.

На этот раз Серильда закатила глаза, не скрывая своих чувств.

– Да-да. Безмозглые смертные. Какими забавными мы, должно быть, кажемся, когда вы смотрите на нас с высоты своего величия.

– Тебя я нахожу довольно занятной.

– Рада, что доставила вам удовольствие, мой господин.

Эрлкинг перестал улыбаться, но лишь для того, чтобы сделать глоток вина.

– Это ты никак не можешь понять. – Он рассеянно повертел в руке кубок. – Все, что составляет мою суть, – не мое, оно принадлежит охотнице. Так было, и так будет. Я никогда не смог бы отдать себя другой, потому что отдавать нечего. Так что нет, Перхта не станет ревновать. Скорее, она придет в восторг от младенца. Это единственный подарок, который я не мог преподнести ей до сих пор.

– Но вы уже дарили ей детей, и все они ей надоедали. И что тогда? Вы убьете моего ребенка или бросите его в лесу?

– Ты хорошо знаешь сказки.

– Эти сказки знают все. Мы ведь живем очень близко к Ясеневому лесу, так что дети слышат эти истории с рождения. Они учат их держаться от вас подальше.

Король пожал плечами.

– Я приводил ей детей, но среди них не было новорожденных. Возможно, ее материнская привязанность расцветет и окрепнет, если начать с младенчества.

Серильда крепче сжала нож.

– Ерунда. Каждый ребенок заслуживает любви. Каждый ребенок заслуживает родителей, которые будут заботиться о нем и защищать во что бы то ни стало. Нельзя просто поиграть с ним как с куклой и выбросить, когда наскучит. Матери так себя не ведут. Женщина, которая думает лишь о себе, кто угодно, но только не мать.

В потемневшем взгляде Эрлкинга мелькнуло предостережение, и, хотя Серильде было что добавить, она прикусила язык.

– Со временем увидим, – тихо сказал он. – Если все пойдет хорошо.

Если все пойдет хорошо.

Если он изловит бога и пожелает возвращения Перхты. Если он отдаст дитя Серильды чудовищу.

– А какой смысл во всем этом? – спросила она. – Вы добились всего, чего хотели, так к чему эти свечки, и цветочки, и, – она взмахнула ножом над изящно накрытым столом, – вся эта романтика?

– Тебя волнует именно это?

Серильда фыркнула.

– Меня беспокоят тысячи разных вещей.

– О да. Потому что ты узница, под заклятием, заточенная в замке с привидениями, эти зверушки, которых ты называешь детьми, мертвы, и так далее, и тому подобное. Прости, что забываю о твоих бесчисленных поводах для грусти. – Темный вздохнул со скучающим видом. – Я просто подумал, что было бы неплохо провести вместе мирный вечерок. Как муж и жена.

– Тюремщик и пленница.

– Не принимай все в штыки. Так ты слишком похожа на человека.

– Я и есть человек. И мой ребенок тоже будет человеком, если вы еще не поняли. У него будут человеческие чувства и потребности. Вы хотели