– Бросать все, когда до цели осталось около трех километров пути?

– А вы ничего не забываете? – Майор кивнул на людей Немого. – Кажется, нам ясно дали понять, чтобы мы убирались восвояси. Пока они нам не враги. А если не послушаем? Их раза в четыре больше нашего.

– Я не слышал, что нам будут препятствовать, – парировал профессор.

– Ох! Уж не нарывались бы вы на неприятности, Дмитрий Владимирович, – буркнул майор. – Но как знаете. Это все…

– Под мою личную ответственность. Я знаю, майор.

Профессор огляделся, отыскивая Немого. Тот обнаружился сидящим на бревне у костра. Хмурый, невыспавшийся, с промокшими от дождя волосами, с кружкой в длинных тонких пальцах, легендарный сталкер напоминал нахохлившуюся хищную птицу. «Нос вон тоже с небольшой, едва заметной горбинкой, как и у отца, глаза серые. Только темные волосы достались от несчастной его матери», – подумал Зарубин, отметив семейное сходство, которое раньше никоим образом не бросалось в глаза, и последовал за профессором.

– Мы с вами не договорили, молодой человек, – произнес Лазарев, остановившись напротив сталкера.

– И вам тоже доброго утра, – с хрипотцой отозвался Немой.

Глотнул чая, глянул мельком на Захара, потом закурил, всем видом показывая, что разговор с ученым ему совершенно не интересен. «Нет, нисколько не радует Немого эта встреча с профессором, – отметил про себя Зарубин. – Наоборот, он старается поскорее избавиться от нашего общества».

– Я должен прояснить несколько важных деталей, – продолжил Лазарев. – Мы ведь не пленники больше? И можем идти куда угодно?

– Не пленники. Насчет куда угодно – не уверен, когда вокруг Зона, – отозвался Немой с явной неохотой.

– Вы прекрасно поняли, что я имею в виду. Мы хотим дойти до Гиблого озера. Изучить аномалию. Добыть «Слезы Рузы».

– Только еще раньше она убьет вас, – равнодушно бросил сталкер. – Сто двадцать пять человек пытались подойти к аномалии. Все они мертвы. Чем вы лучше, профессор? Ваши роботы там тоже не пройдут.

– Но вы? Вы же смогли?

– Да.

– Как?! Выходит, у вас есть какая-то особая защита? Или, может быть, у аномалии есть фазы активности и покоя? Как-то вы же должны были к ней подобраться.

Немой скривился.

– Есть такое понятие – исключения.

– Это не объяснение… – начал Лазарев.

– Дмитрий Владимирович, – прервал его Захар. – Вы же помните, существуют особые сталкеры. Вы, ученые, называете их измененными.

– Однако, Захар, это по-прежнему ничего не объясняет в данной ситуации.

Зарубин уже думал, что надо бы сказать Лазареву, чтобы он наконец унялся, что-то такое, что растолковало бы ему, что невозможно добыть эти проклятые артефакты.

– Так, значит, вы не объясните и не покажете? – настырно спросил ученый, стащив очки с переносицы и протирая платком стекла.

– Я вам не фокусник в цирке.

– Но есть еще кое-какие обстоятельства, – заметил профессор, водрузив очки обратно. – Поскольку феномен «Слез Рузы» был тесно связан с вашей личностью, мы с начальником службы безопасности тщательно изучили ваше досье и опросили сталкеров.

– И? – Немой мрачно посмотрел на Лазарева.

– Многие охотники за артефактами пропадали без вести, после того как ссорились с вами. Захар, к примеру, рассказал о случае, когда вы до полусмерти избили сталкера по кличке Невада. И с тех самых пор того больше нигде не видели.

Для Зарубина слова Дмитрия Владимировича оказались хуже, чем удар под дых. Но Немой даже не взглянул в его сторону, он продолжал сверлить недобрым взглядом профессора. Захар же обругал про себя одержимость Лазарева, тот явно стал переходить границы, и это нужно было остановить.

– Отличный шантаж, – заметил Немой. – Хотите на меня мокруху повесить? Попробуйте. Не найдете НИ-ЧЕ-ГО.

И так выразительно посмотрел на Лазарева, что тот побелел. Захар и сам содрогнулся. Он даже на миг подумал, что ночью никакого Сашки Лазарева, чуть сентиментального, давшего слабину, не было и в помине, приснилось все. А вот Немой, с жестким взглядом и твердым характером, способный явно на все, – существовал. И что бы он сделал, если бы на месте Зарубина и Дмитрия Владимировича оказался кто-то другой? Нет, точно не церемонился бы. Как не церемонился с Невадой, со вчерашними бандитами из можайской группировки и всеми остальными, кто вставал на его пути. Захар уже хотел взять профессора под локоть и потащить отсюда от греха подальше, но неугомонный Дмитрий Владимирович снова заговорил:

– Посмотрим. А вы будете задержаны на время расследования. Посидите полгода, а то и год, у нас в Герцена. Поскольку я занимался физиологией детей Зоны, а также изучал измененных, то знаю, что долгое пребывание вне Зоны будет для вас крайне некомфортным.

Немой переменился в лице, бросил быстрый взгляд на Захара. Того до самых костей продрало морозом. Но, видимо, посчитав, что Зарубин тут совершенно ни при чем, Немой повернулся к профессору. Посмотрел на него пристально, над чем-то раздумывая, потом лицо сталкера снова стало невозмутимым.

– Наверное, все ученые, одержимые какой-то идеей, становятся жутко невыносимыми, когда у них из рук уплывает разгадка, – произнес Немой, затянулся и выпустил облачко дыма. – Осторожнее, Дмитрий Владимирович. Еще чуть-чуть – и вы ступите на ту же скользкую дорожку, на которую ступил ваш предшественник. Репутация – такая штука, ничем не отбеливается.

– Я никаких преступлений не совершал, – парировал Лазарев.

– Да, действительно, то, что вы уморили измененного в лабораторных застенках, вполне можно списать на неудачный эксперимент. – Немой кивнул. – Что ж, давайте договариваться. Что вы от меня хотите?

Лазарев выдохнул от облегчения, поняв, что наконец-то добился своего.

– Мы вместе пойдем к Гиблому озеру, и вы продемонстрируете, как извлекаете из аномалии артефакты. Затем расскажете обо всех их свойствах. И если нет никакого иного способа добывать артефакты кроме как с вашей помощью, вы заключите с Институтом контракт.

Немой помолчал, переваривая предложение, потом поднялся.

– Завтракайте, через час выходим, – бросил он и ушел.

– Что, Захар, считаешь, что я не прав? – спросил Лазарев.

– Вы его принудили. И я с ним согласен – это чистой воды шантаж, Дмитрий Владимирович. Простите, но от вас я не ожидал такого. Вы всегда с уважением относились к сталкерам, а тут…

– Ох, Захар, не понимаешь ты! Когда человек перешел грань – он преступник! В этом я нисколько не сомневаюсь. Хоть Абрамов и был готов списать все на самооборону. Но даже Ваня в итоге пришел к тому же выводу о Немом, что и я. В конце концов, мы же не в диких временах находимся, чтобы жить по диким законам. Чтобы око за око.

– С Боровым к этим диким временам мы едва не вернулись, – возразил Зарубин. – Однако вы готовы поступиться своими принципами и не предъявлять Немому обвинения по поводу превышения допустимой самообороны, если он согласится сотрудничать с Институтом?