Делия шагала по узкой дорожке между взлохмаченными шпалерами живой изгороди, источающей под утренним солнцем сильный аромат. Этот запах вызывал в памяти прогулки по парковым аллеям Солтфорд-Холла. Вполне нейтральный запах, не вызывающий в ней ни особой приязни, ни отторжения, хотя она знала, что некоторые люди его не выносят. Ее мать, например. «Не выношу запах живой изгороди, — имела она обыкновение повторять, когда дочь, которая любила весь сад целиком, вместе с его колючей живой изгородью, тянула мать за руку, чтобы та сводила ее туда погулять. — Попроси няню, я от него чихаю».

И как бы в ответ на эти воспоминания Делия чихнула, потом рассмеялась, возвращаясь назад, в теплое настоящее, далеко-далеко от детства и от Холла. Эта дорожка нуждалась в свежем гравии, от прежнего остались только следы, и в мокрую погоду здесь должно было быть грязно и скользко. А запах живой изгороди уступил место благоуханию кипарисов. Итальянский сад своими ароматами так отличался от английского: этот был более острым, пикантным и благовонным. Как называется вон то темно-зеленое растение с широкими листьями, под кипарисами? Марджори, вероятно, знала бы его латинское название и вообще все о нем.

Делия вышла к первому из фонтанов на склоне горы, пустому и заброшенному. По обе стороны от него уходили вверх неровные, поросшие мхом ступени — ловушка для беззаботных, — и она, ступая с величайшей осторожностью, начала восхождение вдоль резного каменного желоба, по которому некогда струился поток воды.

Над ним располагался следующий фонтан, с сырым пятном в основании бассейна, ярко-зеленым и склизким. Тропинка изящной петлей поднималась к верхней части фонтана, с величественными фигурами, высеченными в скале, и громадной головой с открытым ртом, а затем — на огородные грядки Пьетро, так нуждающиеся во влаге. Иссушенный — вот каким был сейчас этот сад, тогда как мысленно она видела его в буйстве сочной растительности и наполненным журчанием проточной воды.

Выше стояли деревья и скала, из которой, собственно, и были высечены фонтан и его чаша. Скала казалась неприступной, но вода, видимо, поступала именно оттуда, с ее вершины. Остатки тропинки вели дальше, влево от фонтана, и в конце ее обнаружилось несколько ступенек, крутых, грубо вырубленных прямо в скале.

Делии все это не очень понравилось; она плохо переносила высоту, поэтому никогда не пускалась ни в какие восхождения. Что ж, в худшем случае она поскользнется и скатится на нижнюю тропинку. Ладно, теперь уже поздно отступать.

Что там с этим Люциусом? — спрашивала она себя, осторожно взбираясь по ступеням, хватаясь тут и там за нависающие ветки в поисках опоры. Почему он так ее раздражает? Была ли тому виной его естественная непринужденность, его дух превосходства? Джессика могла бы найти его привлекательным; Делии казалось, что он будет помехой. Не то чтобы она не привыкла к авторитарным мужчинам — ее отец, Босуэлл… Даже Тео, хотя она совсем ничего не имела против его авторитарности.

Запыхавшись, певица, наконец, с облегчением достигла верхних ступенек и, кинув взгляд на пустой фонтан внизу, поняла, что находится много выше, чем ожидала. А какой вид отсюда открывался! Воэн смотрела вниз, на расстилающийся склон, протянувшийся до самого дома. Какая превосходная декорация, с этой возвышающейся сбоку башней, фруктовыми садами, оливковыми рощами и морем! Где-то далеко на его глади белел крохотный парус — быть может, те самые албанские пираты, выслеживающие новую добычу.

Наверху вода была. Здесь, где деревья редели и буйствовала пышная трава — да-да! — ярко зеленела ряской гладь еще одного рукотворного водоема, дно которого вода покрывала едва-едва. Что же его питает? Что произошло с родником? Он не пересох, иначе вокруг не было бы так сыро. Скорее, выглядело так, будто вместо того чтобы течь в этот маленький бассейн, а уже отсюда питать систему фонтанов, ручеек рассасывался. Тоненький и бесполезный, он каплями сочился вниз по холму, сбоку от тропинки, по которой она только что поднялась.

Делия постояла, чтобы полюбоваться фиалками, которые ковром устилали землю под деревьями, а их головки светились на фоне темной зелени. Некоторое время она вдыхала их свежий аромат, а потом обошла вокруг искусственного водоема и выше по склону нашла каменный арочный свод, с вынесенной головой еще большего размера в центре арки.

За арочным сводом обнаружилась стена, и, раскинувшись налево и направо, вверх уходили новые ступеньки. Над головой Воэн увидела полуразрушенную балюстраду.

Неужели еще один водоем?

Да, еще один. На сей раз — правильной прямоугольной формы, почти как плавательный бассейн. И пустой. Но в дальнем конце, откуда, несомненно, должна была поступать вода, была навалена груда валунов и булыжников. Она была влажной, вода чуть-чуть просачивалась сквозь камни, но, конечно, этого было совершенно недостаточно, чтобы наполнить бассейн, тот, что ниже, и парковый каскад; тут, очевидно, требовался целый поток.

— Интересно, — негромко произнес кто-то за спиной. Делия вздрогнула от неожиданности и оступилась. Подскочивший стремглав Люциус подхватил ее за локоть и поставил на ноги.

— Какого черта вы так подкрадываетесь? — гневно воскликнула Воэн.

Уайлд рассыпался в извинениях.

— Дело в том, что уже время ленча: Бенедетта давно стучит в гонг, — и я сказал, что пойду посмотрю, все ли с вами в порядке.

Ее гнев утих.

— Неужели и впрямь так поздно? Я и понятия не имела. Сюда быстро не заберешься.

Впрочем, американец, вероятно, вскарабкался сюда за несколько минут.

— Я задержалась полюбоваться видом и подумать.

— Как и положено в парке. — Взгляд Люциуса остановился на водоеме. — Это поразительно. Когда мы были здесь с Марджори, нам даже в голову не приходило, что выше находится вот это. Интересно, что же все-таки произошло с водой?

— Должно быть, ключ пересох.

— Сомневаюсь. — Люциус прошелся взглядом по крутому каменистому склону за водоемом, а через несколько секунд уже карабкался на стену.

— О, пожалуйста, осторожнее! Вы упадете!

Она тут же подумала, что говорит глупости и вообще ведет себя точь-в-точь как героиня мелодрамы, которая заламывает руки, пока герой совершает подвиги. Впрочем, вряд ли кто-нибудь назвал бы Люциуса героической фигурой, однако по камням он скакал не хуже горного козла.

— Я много лазал по горам! — крикнул американец сверху. — Но вы оставайтесь там; это не так просто, как кажется.

Ей это не представлялось простым ни в малейшей степени.

— Не лучше ли нам вернуться сюда позже? — крикнула она, когда Уайлд скрылся из виду. — Бенедетта будет в ярости.

Покоритель вершин спрыгнул на землю около нее и отряхнул с брюк сухие веточки и траву.

— Так я и думал, — удовлетворенно объявил он. — Если бы вы поднялись туда, то увидели бы, что вода, которая должна изливаться в водоем, лишь едва пробивается наверх, а затем просто впитывается в склон, без всякой пользы для нижних фонтанов.