тоже сильно нравишься. Я с ума схожу от того, как ты касаешься меня, мне голову сносит от твоих поцелуев. Мне хорошо с тобой, как не было ни с кем… Дима, я, кажется… тоже в тебя влюбилась!

Признание вышло корявым, но искренним. Дима выглядел ошеломлённым.

— Лера! — простонал он, отмерев, когда я потёрлась о член промежностью. — Если я сейчас не войду в тебя, сдохну. Можно?

Ни слова больше не говоря, я приподнялась и направила головку в себя, а в следующий миг наши тела соединились в безумном танце страсти.

51. По заслугам

Максим

Я очнулся от мерзкого пиканья прямо над ухом. Голова болела так, словно меня отлупили в подворотне. Мерзкий специфичный запах медикаментов свидетельствовал лишь об одном: я в больнице.

С большим усилием открыл налитые свинцом веки и убедился, что не ошибся, упёршись взглядом в бледные стены больничной палаты. Судя по всему, одноместной. Уже что-то положительное, учитывая что я терпеть не мог больницы в принципе, особенно когда помимо тебя ещё человек пять на соседних койках.

С Лерой, правда, пришлось потерпеть и помотаться по больницам. Сначала, когда уговаривал девчонку выйти за меня, потом после выкидыша. Воспоминание о том, что она приняла таблетки и убила нашего малыша отозвались болью в сердце. А ведь я чуть не поверил в её спектакль убитой горем матери. Хорошо, что мама дома показала выписки на лекарство, которые Лера прятала в своих вещах.

Маленькая стерва оказалась отличной актрисой. Она и не планировала рожать малыша, просто воспользовалась своим положением, чтобы удачно выйти замуж. Если бы не УЗИ, на котором я присутствовал, можно было бы и в самой беременности усомниться.

Но нет, я сам видел, как водили датчиком по её животу. Слышал, как стучало сердце моего ребёнка, которому не суждено было родиться, из-за его жестокой и бессердечной сучки-матери.

Я всё не мог взять в толк, как у неё получилось так гладко всё провернуть? И меня на себе женить, и Мирзоева на акции раскрутить? Может, она и с ним трахалась? Мама сказала, такое вполне возможно, ведь она же так рвалась к нему работать.

Даже если и так, ребёнок что рос в её животе, точно был моим. Я консультировался с врачами, все сроки указывали на это. Мама предполагала, что если Лера спала с нами одновременно, она могла не быть уверенной в том, кто отец ребёнка и, испугавшись, что это Мирзоев, выпила таблетки.

Никто не знал, что после десяти недель я тайно сделал анализ крови, ведь должен был я знать, чьего ребёнка буду воспитывать. Медицина сегодня достигла такого уровня, что по каким-то фрагментам ДНК плода в крови матери можно определить отцовство. Так я понял из объяснений в лаборатории. Да, стоил такой анализ недёшево, и ждать пришлось почти две недели. Результат пришёл мне как раз перед звонком Леры.

Девяносто девять целых, девяносто девять сотых процентов вероятность моего отцовства.

Если раньше и оставались сомнения, то теперь их не было. Фотография, которую я хранил в портмоне была моего малыша. Моей крови и плоти.

А потом вновь больница и… выкидыш. В один день я умудрился обрести всё и всё потерять.

Я был подавлен, сломлен, разбит. Мне словно перекрыли кислород. Мама говорила что-то пыталась поддержать, просила вышвырнуть Леру, но я не мог. И не только потому, что я был связан договором с Мирзоевым и мне нужны были те акции, что он так хитро оформил на Леру. Я отдал за них огромные деньги и не собирался так просто возвращать. Как не собирался возвращать ему девушку, в которую влюбился, пусть она и оказалась расчётливой стервой. Поделом мне влюбится в гадину.

Врачи успокаивали меня, что организм Леры быстро восстановится, и можно будет снова попробовать сделать ребёнка, чем я и собирался заняться.

С момента нашей свадьбы мы ни разу не трахались с моей женой, и меня это невероятно бесило. Я хотел Леру до звона в яйцах, а она даже простой минет не могла сделать не обрыгавшись.

Её оставили в больнице почти на неделю. Я держался долго, надеялся, что мы переживём это, что как только Лера забеременеет вновь и родит, я смогу простить её.

Каждый вечер я доставал коллекционное вино, которое собирался открыть на рождение своего сына, смотрел на бутылку и ставил на место. Но потом, за день до выписки Леры я сорвался.

Не помню, что послужило триггером. Мама уезжала на море. От всех переживаний, что свалились и на неё тоже, у женщины, что дала мне жизнь пошатнулось здоровье, а потому я без вопросов оплатил ей выбранную путёвку.

Мы поужинали заказанной из ресторана едой, перед тем, как она вызывала такси в аэропорт. Мы попрощались, я вновь достал ту бутылку вина…

А потом… пустота.

На душе, в сердце, в голове.

В какой-то момент хлопнула входная дверь и я решил, что вернулась Лера, психанул, затащил в спальню и трахал остервенело до звона в ушах. Только её запах вызывал раздражение, а визги и ощущения когда член входил по самые яйца в растраханное лоно, не приносили удовольствия.

Точно ведь перед Мирзоевым раздвигала ноги, сука! В зад я её тоже отодрал, и он оказался не менее гостеприимным.

Я так увлёкся, что не сразу почувстовал запах гари. А потом красные пятна перед глазами, оказавшиеся пожарными машинами, когда зрение сфокусировалось. Меня заставили лечь на носилки и что-то вкололи, при этом заставляя дышать через воняющую силиконом маску на всю рожу.

— Какого хрена я здесь делаю? — прохрипел раздражённо, с трудом узнавая собственный голос.

Присесть на кушетке получилось не с первого раза. Неудачно шевельнув рукой, я задел какие-то шнуры и взвыл от боли. Оказывается, у меня из вены торчал катетер, который я умудрился сорвать не полностью. Психанув, рывком вырвал его до конца, тут же пожалев об этом.

— Эй! Есть здесь кто? — позвал что есть сил, зажимая вену, из которой чуть ли не струёй хлынула кровь.

В коридоре послышались шаги и вскоре в палату вбежала тучного вида медсестра неопределённого возраста. Я никогда не любил женщин, которые запускали себя, сколько бы лет им не было, но сейчас мне было плевать на чужие лишние килограммы.

— Чего буяним? — она взглянула на меня с таким видом, словно я ей денег должен. — Да ты погляди-ка на него! — ахнула она, замечая сорванную капельницу. — Зачем тронул? Тебе ещё два часа капаться надо было! Вот как теперь у тебя вену