И вновь скомканные, обрывочные воспоминания, где я, закатывая глаза от наслаждения, толкаюсь в недостаточно тугую задницу, смачно кончая. Волосы… Эти чёртовы блондинистые волосы…

— Блядь, — скрипнул я зубами. — Ты… Как ты вообще оказалась в моём доме? Как… Как я мог спутать тебя, потаскуху, с Лерой? — сердце долбилось о грудную клетку, а пальцы с силой стиснулись в кулаки, отчего катетер причинил боль, но я не обращал на неё внимание, ненавидящим взглядом сверля входную дверь убогой, в моём понимании, палаты.

Тем вечером я ведь на самом деле обезумел, у меня будто сознание помутилось. Я точно помнил, что был с собственной женой. Помнил, как жадно брал её, но в итоге получилось, что…

Из коридора донёсся довольно знакомый визг, а за ним возмущения нескольких человек, как и приближающиеся шаги.

— Максим Александрович, — в резко приоткрывшуюся дверь палаты, отчего визги и возмущения стали слышны громче, протиснулась голова моего помощника, — ну как вы?

— Зайди, — смотрел на него, сжимая зубы до ломоты в дёснах, ведь понимал, кто там визжит раненой свининой. — Абрамова… — я ненавидел эту шлюху всей душой. Мерзкое, ничтожное создание, готовое раздвинуть ноги перед каждым, в ком она видела выгоду. — Уведи эту идиотку отсюда, я прошу тебя.

— Не так-то легко это сделать, — щуплый паренёк юркнул в приоткрытую дверь, закрывая её за собой и отрезая от верещаний Неллочки, как любила называть её мама.

«Мама…» — болезненно запульсировало в голове.

Я не хотел верить в то, что она подсыпала мне что-то. Ведь, если это так, мне не пережить предательства с её стороны.

«Только не она. Она не стала бы этого делать. Не стала бы так поступать с собственным, единственным ребёнком!»

По крайней мере я хотел верить в это, но слова врача, чётко сказавшего, что в крови обнаружились следы препарата, которого в моём организме точно быть не должно, не давали покоя.

— Давайте вас перевезём в частную клинику?

Слова помощника вырвали меня из тревожных раздумий.

— Не надо, — качнул я головой. — Лучше скажи, — и всё же меня не оставляла надежда, — правда, что я поступил в эту больницу вместе с…

— Абрамовой? — подсказал Антон, когда смелость во мне внезапно иссякла. — Давайте лучше покажу, — вздохнул он, запуская руку в карман сшитого на заказ пиджака и вынимая оттуда смартфон. — Сейчас, секунду.

Антон резво тыкал пальцами в экран, и вот, спустя несколько мгновений, передо мной предстало видео, выложенное во всемирную сеть. Отрывки из новостей, где чётко видно, как меня, закутанного в какой-то плед, тащат к машине скорой помощи, возле которой стояла… полуголая Абрамова с точно таким же пледом. Возле неё крутились врачи, морщась от клубов дыма, долетающих со стороны моего дома. Точнее от того, что от него осталось. А рядом суетились пожарные, пытаясь потушить последние очаги.

Теперь глупо было отрицать, эта тварина действительно была со мной. А я… А я спутал её с той, кто смогла завладеть моим сердцем.

— Убери, — поджав губы, я отвёл взгляд в сторону. — И эту суку из коридора, как и из самой больницы, тоже убери!

Меня трясло от ярости, причём с такой силой, что едва удавалось сдерживаться. Хотелось разнести эту гребанную палату в пух и прах, а ещё лучше выйти в коридор и сжать горло визгливой шлюхе, погубившей мою жизнь.

— Антон, — обратился я к помощнику, который стоял и смиренно ждал, когда я обрету контроль над своими эмоциями. Он знал, что сейчас ко мне лучше не лезть.

— Да, Максим Александрович, — оживился помощник.

Пусть мне было плохо от одной только мысли, что придётся это сделать, но я не мог проигнорировать сигнал, который получил. Если действительно окажется, что во всём замешана мама, ведь в воспоминаниях всплыли обвинения Леры, что именно она подсунула ей лекарство, погубившее нашего с ней ребёнка, то…

«То я никогда тебя не прощу!»

— Я хочу попросить сделать для меня кое-что, — устремил внимание на подобравшегося парня.

— Слушаю, — кивнул он.

Сделав глубокий вдох, словно перед погружением, я выдохнул:

— Моя мать. Проверь её. Счета, траты, что именно покупала. Проверь всё досконально, для меня это очень важно.

— Интересует что-то конкретное? — лицо помощника стало непроницаемым.

Я знал, он не посмеет ни единой душе разболтать о том, что выяснит.

— Да, — кивнул я, ощущая тяжесть на сердце. — Медицинские препараты. Именно на это стоит обратить внимание, если таковые будут иметься среди её покупок.

«Я знаю тебя, как никто другой, матушка. Ты доверяешь лишь себе и никому более. Если ты и осмелилась на столь отвратный поступок, то и устроила всё сама, как и приобретала для этого всё необходимое тоже сама. Так что… Если это ты, то я обязательно узнаю!»

55. Горечь предательства

К концу недели, убедившись, что моему здоровью ничего не угрожает, меня выпустили из больницы. К тому времени Антон собрал всю информацию, что я просил, в отдельную папку, но открывать я её не спешил.

Помощник пригнал служебную машину, ведь моя сгорела, и первым делом я поехал смотреть, что осталось от особняка. Причиной возгорания назвали ароматические свечи матери. А ведь Лера жаловалась мне, что её тошнит от их запаха. Надо было выкинуть их все ещё тогда, вот только я встал на сторону матери.

Мать, кстати, звонила и не раз, но сама так и не приехала. Я не отвечал на её звонки, а потом в сердце что-то ёкнуло, и попросил врачей ответить за меня. Шлюху Абрамову и вовсе послал матом, а когда она попыталась забрасывать меня сообщениями о своей возможной беременности, вспылил и кинул везде в чёрный список. Даже если и залетит, отправлю на чистку.

Припарковался у ворот, но всё ещё воняло гарью, поэтому на территорию заходить не стал. Я просто сидел и смотрел на свою идеальную жизнь, которую проебал по собственной глупости, погнавшись за властью и большими деньгами.

Ещё две недели назад у меня был на руках контрольный пакет акций холдинга, красавица-жена и мой ребёнок в её животе. А что я имел сейчас?

Дотянулся до брошенной на пассажирское сидение бутылки дерьмового вискаря, лучшего, из того, что было в супермаркете по пути, и отхлебнул с горла. Алкоголь обжёг горло и устремился в пустой желудок, а я пожалел, что побрезговал и не купил ничего закусить, даже завалящей шоколадки.

Тяжело вздохнув, открыл папку, что привёз Антон. Мне хватило быстрого взгляда на первый лист, чтобы зацепиться за названия, которые въелись на подкорку мозга.