— Да, Латифа.

— Можно убрать всех мужчин с территории? Я не готова отказываться от утреннего заплыва.

— Ты меня поражаешь, луна моя. Выйти сухой из воды и тут же пытаться прыгнуть на те же грабли. Ты хоть понимаешь, как все было шатко? Другой муж после визита мутавы мог тебя и задушить. В прямом смысле, не переносном. Надо было тебя хотя бы выпороть для лучшего усвоения урока.

— Ты поместил меня в условия, вызывающие душевные муки и перманентное состояние страдания. Мне нужна компенсация. Твои побрякушки таковой не являются, а плавание способствует восстановлению душевного покоя.

— Если ты будешь постоянно отрабатывать свой грех также, как сегодня ночью, я готов смириться с твоей прихотью, — Мансур зарывается пальцами в мои волосы.

— Так ты уберешь мужчин с территории? — повторяю изначальный вопрос.

— Боюсь, сразу этого сделать не получится. Стукач может снова пожаловаться в мутаву. Получится, что я наказал не грешницу, а истинного мусульманина. Это будет чувствительный удар по репутации. Нужно потерпеть и искать посторонний повод для их увольнения. Хотя информатором не обязательно был мужчина. Знать бы точно. Попробую навести справки.

— Что ты хочешь сказать? — приподнимаю голову, — на меня могла настучать женщина?

— Чему ты удивляешься, Латифа? — Мансур сдержанно улыбается, — женщины часто являются главными поборниками религиозной морали. Именно они хранительницы диких традиций. Взять хотя бы обрезание клитора. Мать, которой провели обряд в детстве, потом проводит через него своих дочерей.

— Мансур, хватит уже мне рассказывать, как у вас еще издеваются над женщинами. Когда мне кажется, что ваша страна лежит на дне, лед снова проваливается и разверзается очередная бездна.

— Я всего лишь хотел сказать, что женщины такие же подозреваемые, как и мужчины.

— В любом случае, если на территории не будет мужчин, то и жаловаться будет не на что.

— Ладно, я подумаю, что с этим можно будет сделать. Ложись спать, я зайду в душ.

Мансур встает и уходит в ванную. Обмякшие мышцы приятно расслаблены. Я готова последовать совету мужа, но хотелось бы тоже посетить душ.

Чтобы не вырубиться, встаю с кровати. Наклоняюсь и поднимаю с пола тобу Мансура. Складываю и кладу на кресло. На ковре еще валяется гутра и игаль. Это платок, который на голове носят мужчины и обод, который удерживает гутру на голове.

Подхожу ближе, поднимаю игаль. Между ним и платком набился песок. Отшвыриваю его обратно, как ядовитую змею. Дверь ванной открывается, на пороге появляется муж.

— Ты был в пустыне? — спрашиваю спокойно, хотя в душе разгорается пламя.

Мансур смотрит на меня оценивающе, чуть прищурив зелёные глаза. На вопрос не отвечает.

— Она пыталась меня убить, а ты с ней спал? — продолжаю я свою мысль.

— Это только предположение, Латифа. Доказательств нет, — тело мужчины напрягается. Он похож на большого хищника, готового к прыжку.

— Ты мне противен, Мансур. Я не хочу тебя больше видеть.

Обхожу мужчину по дуге и запираюсь в ванной.

Глава 53. Наказание

Просыпаюсь привычно на рассвете. Ни секунды не сомневаясь, иду плавать в залив. Я не боюсь наказания. Моя жизнь сама по себе является наказанием. Хуже уже не будет.

На берегу сбрасываю верхнюю одежду. Очень хочется обернуться и поймать предателя. Изо всех сил игнорирую это желание. Слишком много чести. Мне на всех наплевать.

После заплыва захожу в дом в абайе и никабе. Мансур в белоснежной тобе бросает на меня недовольный взгляд. Задерживается на груди, где ткань промокла от соприкосновения с лифом. Чуть заметно морщится. Его явно не устраивает мой внешний вид, но комментарии он оставляет при себе.

— Иди за мной, — бросает короткий приказ и направляется в сторону своего кабинета.

Не спорю. Это ненадолго. Он явно готов к отъезду в офис.

Мансур садится за стол и кивает подбородком на стоящее рядом кресло. Осторожно присаживаюсь. Хорошо, что обивка кожаная. Плавки у меня тоже мокрые.

Повисает неловкое молчание. Разглядываю мужчину. Он все так же красив, но теперь в его красоте я замечаю порочность. Странно, почему я не видела этого раньше.

— Ты можешь сама придумать наказание для Сары. Я сделаю так, как ты захочешь, — Мансур держится спокойно, но я чувствую, что он нервничает.

— Кто это? — глупо спрашиваю я, хотя все отлично понимаю. Еще мне интересно, как он сформулирует статус этой женщины.

— Та, кого ты обвиняешь в покушении на тебя, — туманно формулирует мужчина.

Чувствую жуткий дискомфорт. К чему я совершенно не готова, так это кого-то судить. Особенно после того, как сама чуть не стала жертвой религиозных фанатиков.

— Почему ты это делаешь? — спрашиваю я.

— Не хочу, чтобы ты считала, что я тобой пренебрегаю, — глухо отвечает мужчина.

— Это уже ничего не изменит, — перевожу взгляд в пол, — этим поступком ты меня просто раздавил, Мансур. Можешь ничего не делать со своей любовницей и продолжать с ней спать. Мне уже все равно.

— Если ты не выберешь наказание, я сделаю это сам, Латифа. Но оно будет на твоей совести.

— Ладно, постой, — выставляю ладонь вперед, чтобы остановить его порыв встать из-за стола, — пусть ее вышлют из страны. Я не хочу, чтобы она оставалась в этом оазисе.

— Это все? — Мансур вздергивает бровь. — Не тянет на наказание за покушение.

— Ты был прав вчера. Это мог быть просто несчастный случай. Я не хочу, чтобы пострадал невиновный человек, даже если она меня сильно ненавидит.

— Хорошо. Как скажешь, — мужчина поднимается с места.

— Но это ничего не меняет между нами, Мансур. Я не хочу тебя видеть.

— Позвони моим женам и откажись от своих ночей, — сквозь зубы бросает муж.

— Что? — впадаю в шок.

— Если ты отказываешься со мной спать, ты можешь передать свои ночи другим женам. Я не могу этого сделать, это твое право. Ты должна позвонить сама.

— Не проще ли дать мне развод, к чему такие сложности? — сдавленно интересуюсь. От необходимости совершения данных звонков мне становится немного дурно. Какая-то изощренная пытка.

— Нет, не проще, — рычит Мансур, — я подожду, пока ты перебесишься. На развод можешь не надеяться. Я уже устал это повторять. Шакира поможет тебе позвонить в другие дома. И