Было и еще несколько человек из жителей Харди, достойных доверия в полной мере, но напряженная работа и мизерное время для отдыха не позволили им сегодня присутствовать. Общее дело ставилось во главу угла и ценилось наравне с собственной жизнью, что давало повод для оптимизма в прогнозах о возрождении города.

В общем, на неожиданное собрание капитан Донтер и врач Бензик прибыли хоть и страшно уставшими, но с надеждой, что новости будут хорошими, несущими пользу городу и его жителям. Так и заявил Донтер вместо приветствия:

– И чем вы нас порадуете, уважаемый Юран из рода Гердако?

Лысый сухонький старичок обвел собравшихся на удивление горячим боевым взглядом и остановил его на вдове консула:

– Госпожа Розалия наверняка помнит, что я прибыл сюда со своим коллегой?

– Конечно, – подтвердила женщина. – Такой седой, очень активный мужчина. Помню, он нас очень веселил массой свежих анекдотов.

– М-да, он такой… был, – грустно вздохнул Юран. – Но сейчас разговор не о наших близких и друзьях, которые ушли от нас, а о том, что грозит выжившим людям. Вернее, даже не выжившим, а их непосредственным потомкам.

– К сожалению, коллега, – Бензик так обращался к астроному из-за равенства в академических званиях, – мы не можем предвидеть всех опасностей далекого будущего.

Докладчик высокого собрания непроизвольно помассировал свою лысину:

– В том-то и дело, что не «далекого». К тому же обидно, что оно не подлежит гипотетическому предвидению, а проистекает из точных и скрупулезных подсчетов.

– Давайте высказываться более конкретно, – попросил раздосадованный капитан. – Хорошие новости я готов слушать сутками, но вот плохие – лучше сразу и в лоб.

– Хорошо, я постараюсь сократить предысторию, – скривился Юран, опять нервно почесывая свою многострадальную лысую голову. – Дело в том, что я со своим коллегой специально и прибыли в Харди, чтобы после церемонии бракосочетания вместе с консулом и представителем науки попасть на прием к первым лицам Хардийской империи. Следовало представить подробные доказательства грозящей Земле катастрофы – и уже после этого по всем возможным дипломатическим каналам привлечь экономическую мощь империи для устранения этой опасности. Потому что, по мнению главных ведущих, сама Океания могла и не справиться со вставшей перед ней непосильной задачей.

– Откуда грозит опасность? – стал еще больше злиться Донтер.

– Как ни дико это звучит, но угроза опять свалится на нашу планету из космоса. Но уже не от коварного, мало знакомого вам Сфинкса, как говорят о нем в народе, а от привычных для нас испокон веков орбитальных спутников. Благодаря совершенным устройствам пузыритовых обсерваторий в городе удалось вычислить, что малая луна Вестник все больше и больше приближается по своей орбите к планете.

– С чего бы это?! – не сдержал потрясенного восклицания Бензик.

– Дело в том, что Вестник и так находился на слишком низкой, явно нереальной для себя орбите и давно вызывал этим недоумение всех астрономов. Подозревали, и теперь это косвенно подтвердилось, что малая луна получила свою орбиту искусственным путем. С годами она все больше и больше станет приближаться к поверхности, ее орбита все больше и больше станет вытягиваться в эллипс, и в конце концов невероятный по объему осколок скальной тверди вонзится в нашу планету.

Долгое, напряженное молчание прервал самый юный, но от этого не менее деловитый Массум:

– Куда именно вонзится?

– Как это ни страшно звучит, но в то самое место, где совсем недавно находилась Мать-Пирамида.

– Ну тогда это не так страшно, – пожал плечиками мальчик, взглядом ища подтверждения у взрослых.

Теперь уже возразил Бензик:

– Как раз наоборот. Возникнут гигантские волны-цунами, еще выше и более многочисленные, чем те, что прошли через нас. Правильно я говорю, коллега?

– Совершенно верно.

– Но как вы можете все это утверждать с такой уверенностью? – Розалия, поглядывая на побледневшего, плотно сжавшего губы Донтера, и сама разволновалась, раскраснелась и теперь обмахивалась импровизированным веером из листа бумаги.

– Увы! Я бы сам мечтал ошибиться, но наши неоднократные расчеты успели подтвердить и другие специалисты. Скорее всего, в древние времена те самые Сфинксы изменили траекторию Вестника с таким расчетом, чтобы он не просто рухнул в любое место планеты, но еще при этом вколотил огромную пузыритовую пирамиду сквозь земные пласты чуть ли не в саму мантию нашего мира.

– Зачем такое делать? – насупился Даниэль Баругви.

– По той же самой причине, по которой совсем недавно Сфинксы уничтожили весь пузырит на нашей планете. Ведь Океании не хватило совсем небольшого отрезка времени в историческом масштабе, чтобы успеть стать совершенно непобедимой. Оставалось только отыскать способ защиты для уже созданного прочнейшего вещества в нашем мире, если не во всей Вселенной… Вероятно, в древние времена посланцы из неведомых далей космоса не сумели повредить Мать-Пирамиду и вот теперь решили наверстать упущенное. А Вестник перенаправили очень давно – на всякий случай, намереваясь уничтожить человеческую цивилизацию.

Донтер подрагивающими пальцами пригладил свои курчавые волосы с проблесками седины.

– Своей предысторией вы, уважаемый Юран, нагнали на меня достаточно страха. Теперь мне действительно не хочется задавать последний вопрос. Но видимо… – Он резко вздохнул несколько раз, словно что-то мешало дыханию, и только тогда продолжил: – Но видимо, придется. Когда случится беда с нашей планетой в следующий раз?

Лысая голова поникла, а тщедушное тельце астронома стало еще меньше в объеме:

– Мне известны не только день, но и точное время. Но сейчас нам следует ориентироваться на оставшиеся годы. Катастрофическое падение Вестника на Землю произойдет через сто семнадцать лет.

После такого объявления все замолкли надолго. Слишком разным им казался этот срок. Тем, кто помоложе, – невероятно отдаленным во времени событием, до которого еще следовало жить и умирать не одному поколению. А вот самым старшим этот небольшой период, длительностью чуть больше одного века, в реальности казался неимоверно коротким, мизерным – до слез. И, невзирая на самый смелый оптимизм и непреклонную веру в счастливое будущее для всей человеческой цивилизации, старики прекрасно понимали, что повторного удара в такой маленький отрезок времени жизнь на Земле может и не выдержать. Если сейчас в живых осталось примерно пять процентов от всего прежнего населения и только два процента животных, то скольким жалким единицам удастся пережить падение Вестника в океанские пучины? Проблематично сохранить жизнь даже в том случае, если предупредить о грозящей катастрофе каждое разумное создание. К тому же реалии нынешнего времени не давали основания предполагать, что новое знание удастся донести в каждый уголок земного шара и через сотню лет. А ведь для сооружения безопасных убежищ и надлежащего запаса продовольствия придется трудиться не один год. Кто захочет это делать? Да и кто поверит в такое долгое ожидание?