— Зачем ты выбрала Яниса, Мирослава? Разве тебе с ним интересно? Знаю, что нет. А ведь я предупреждал тебя, но ты не поверила, глупышка. Потом ещё и пряталась от меня. После свадьбы с этим сухарём, — Арсений на мгновение повернул ко мне лицо, и я испугалась ещё больше — глаза у него были совершенно стеклянные. Я не раз видела такой взгляд…

— Арсений, ты что-то принял? Какой-то наркотик? — спросила дрогнувшим голосом.

— Не переживай, Мирослава. То, что я выпил не помешает нам с тобой. Наоборот, — его голос стал ещё размереннее и монотоннее. — Тебя я тоже угощу и тебе понравится, обещаю…

Он замолчал, застывшим взглядом глядя на дорогу. Мы уже выехали с оживлённых центральных улиц и сейчас неслись по какому-то переулку в пригороде, я не понимала, где именно.

Внезапно слева вырос громадный чёрный джип и начал осторожно притирать нас к обочине.

Арсений словно очнулся — повернул голову в ту сторону, выругался и ударил педаль газа. Машина рванула вперёд так, что меня вдавило в сиденье, а Арсений засмеялся. Повернул ко мне лицо и глядя лихорадочно заблестевшими глазами, закричал:

— Сейчас погоняем, Мирослава!

И мы погнали.

Наша машина неслась, визжа покрышками на поворотах, перелетая ямы и кочки так, что мне казалось, мы взлетаем. На дикой скорости мы огибали припаркованные к обочинам машины, пролетали на красный свет и с визгом уворачивались от мчащихся наперерез автомобилей.

Я орала от ужаса, а Арсений хохотал, словно безумный, все ускоряя и ускоряя свою дикую машину. Чёрный джип попытался обогнать нас, но Арс резко вильнул, и джип отскочил в сторону.

— Сейчас, сейчас мы выйдем на трассу, и тогда ты увидишь, Мирослава, как я их сделаю! — вдруг азартно завопил Арсений, пытаясь обогнуть медленно ползущий впереди мусоровоз.

Я не увидела — из-за мусоровоза навстречу нам выскочил юркий мопед. Последним, что мелькнуло перед глазами, было перепуганное лицо мальчишки-подростка, водителя мопеда.

Дальше удар, страшный скрежет, ругань Арсения и мир начал переворачиваться, чередуя небо с землёй. Ещё один удар, в этот раз прямо мне в сердце, и наступила ночь…

Глава 52

Янис

— Как она? — Платон тревожно рассматривал моё лицо, похоже, боясь увидеть там… плохое.

— Всё также, — мой голос звучал глухо из-под ладоней, которыми я пытался растереть занемевшее, покрытое трёхдневной щетиной лицо.

— Без сознания, и врачи не понимают, почему она не приходит в себя, — наконец отлепил ладони от кожи и взглянул на друга.

— Это странно, что не приходит, — произнёс Плат задумчиво. Мазнул по мне быстрым пытливым взглядом, взял за локоть и потянул:

— Пойдём.

— Куда меня тащишь? Я не уйду из больницы, — огрызнулся, пытаясь оттолкнуть его.

— Пообедаем, поговорим, и привезу тебя обратно. Тебе надо нормально поесть, — произнёс Плат, как всегда, занудливым тоном. Обычно мне пофиг, но сейчас его манера раздражала.

— Отвали, — выдернул руку из его захвата и снова рухнул на диванчик у дверей палаты.

Друг тяжко вздохнул, но смолчал. Просто сел рядом и также, как я, откинулся на спинку.

— Почему ты в коридоре, а не в палате, Ян? — вдруг спросил после долгой паузы. — Если с Мирославой нет никого близкого, может, она думает, что тут её никто не ждёт? Поэтому и не возвращается из своего астрала…

— У неё, и правда, нет никого близкого, — признался с горьким смешком. — Только Данька, да одна подруга. Но Амаля сейчас в Америке, а Даньку я не пускаю сюда — я ему не сказал, что Мир в коме. Просто не смог.

— Почему? Думаешь он слишком маленький, чтобы знать, что произошло?

— Если с Мирославой случится… худшее, я не знаю… Не знаю, как буду сыну в глаза смотреть, — с трудом выдавил из себя признание. — И себе как буду в глаза смотреть, тоже не знаю. Вообще, не представляю, как без неё…

— Любишь её? — вдруг весёлым голосом спросил Платон.

— Совсем идиот? — я уставился на него. — Что за херню спрашиваешь?

— Лю-юбишь! — протянул этот придурок и хлопнул меня по плечу. — Ладно, не хочешь ехать куда-то обедать — закажу сюда доставку. Поедим у Мирославы в палате. Заодно расскажешь нам, как ты её не любишь.

— Кому «нам»? — тупо поинтересовался я.

— Нам — это мне и своей жене. Ян, ты совсем идиот, да? Да ты втюрился в неё, как пацан. Я ещё на вашей свадьбе заметил, как ты на неё смотришь, а она на тебя. И не пизди мне про контракт, умоляю тебя…

— Блять, что бы я без тебя такого умного делал! Да на нашей свадьбе она на тебя смотрела. И на твоём дне рождения была в шоке, когда узнала, что вы с Павлой не женаты. Так и сказала «как можно не хотеть замуж за такого мужчину…». Понял, дебил? Я Мирославе ни за каким хером не сдался! Если бы не её мать, хрен бы она за меня замуж вышла. Да она уже дни считает, когда срок контракта закончится, чтобы свалить.

— Простите, не стоит так шуметь — здесь же больные кругом, вы их пугаете, — перед нами выросла медсестричка в голубой накрахмаленной униформе и просительно заулыбалась.

— Да, извините. Мы больше не будем, — за меня ответил Плат. Поднялся и потянул меня за собой: — Хорош сидеть. Встал и пошёл — пожрём, да поговорим.

Я всё-таки встал и поплёлся за ним — может он и прав, и мне нужно съесть хоть что-то, кроме резиновых сэндвичей и бесконечного кофе из автоматов в фойе клиники.

— Ну, рассказывай, что произошло на банкете? — потребовал Плат, когда мы разместились за столиком в ресторане недалеко от больницы и сделали заказ. — Неспроста же Мирослава взбрыкнула и полезла в машину к Ковалёву?

— Неспроста, конечно, — неохотно ответил. — У нас с ней вообще всё через одно место складывается.

И я как на духу всё рассказал внимательно глядящему на меня другу. И про контракт со всеми подробностями, о которых Плат не знал. И то, что Василина отчубучила, когда залезла ко мне в кровать, а Мир это видела. И даже про то, как посмеялся над её вопросом про любовь, рассказал.

— Так что, когда Жанка мне на шею прилюдно запрыгнула, Мирослава и рванула из ресторана. Тут как тут и Арс нарисовался.

Я злобно усмехнулся:

— Думаю, неспроста он там пасся. Жанку мои ребята ищут, чтобы расспросить хорошенько. Но пока туда-сюда, сучка успела куда-то зашкериться.

Платон задумчиво кивнул:

— А Коваль ещё не скоро заговорить сможет. Если вообще сможет. Там полная печаль — врачи говорят, скорее всего, овощем останется.