Как бы то ни было, у христианина оставалось в запасе еще три желания (не забывайте, что одно Иблис ему вернул), но поскольку высоко в небе уже светило солнце и поскольку ему немного наскучило дразнить Иблиса (ибо он попросту его дразнил), он пожелал, чтобы Иблис ради препровождения времени ему что-нибудь рассказал. Тогда Иблис рассказал отшельнику историю, и она такова…

* * *

– Йолл! – предостерегающе воскликнул Бульбуль.

Йолл казался взволнованным.

– Ну что ж, хорошо, поскольку время не терпит, я вынужден опустить историю, которую Иблис рассказал отшельнику, хотя она интересная и называется «Повесть о двух карликах, которые отправились на поиски сокровищ».

* * *

Когда рассказ был окончен, христианин почувствовал себя достаточно отдохнувшим, чтобы вновь выражать желания.

( – Немудрено, – сказал Бульбуль, – ведь «Повесть о двух карликах» очень длинная.) Тогда христианин, воспользовавшись вторым из четырех желаний, попросил, чтобы он превратился в Иблиса, а Иблис – в него. Тотчас же это произошло, но, поскольку обрели они при этом не только наружность друг друга, но также мысли, душу и воспоминания, на взгляд человека несведущего мало что изменилось.

Высказывая третье желание, христианин (или лучше называть его Иблисом?) пожелал еще три желания. Иблис мог бы вновь возразить, заявив, что это мошенничество, и отказаться исполнять желание, но, нисколько не сомневаясь в том, кто из них – он, и рассудив, что новая серия желаний может привести к благоприятным для него результатам, Иблис (кем бы он ни был – нет, все-таки пускай остается Иблисом) протеста не заявил. Тогда христианин загадал тайное желание (которое я открою впоследствии). Далее он пожелал стать колдуном, обладающим почти неограниченными возможностями. Затем, отложив следующее желание на более поздний срок, он покинул пустыню и возвратился в города людские, дабы с выгодой для себя использовать вновь обретенные способности.

Весьма довольный собой, смотрел волосатый Иблис, как он покидает пустыню. По словам сказителей, причина Иблисова удовольствия такова. Христианин, который удалился в пустыню, действительно был человеком умным и добродетельным и тремя самыми первыми желаниями несомненно доказал свое бескорыстие, однако, как показывают его последующие желания, постепенно изощренный ум завел его слишком далеко, а самонадеянность сбила его с пути. Так показалось Иблису, а Бог всерьез прогневался на христианина.

Вот почему, несмотря на то, что христианин получил в свое распоряжение неограниченные богатства и почти неограниченные колдовские силы, Бог сделал его одиноким и заставил его, усталого и не знающего покоя, скитаться из города в город. Вот в каком положении находился сей проклятый человек, когда вошел в сад дочери богача. Там он решил, что нашел себе спутницу и супругу.

Вернемся же к неожиданной встрече принца с носильщиком.

– Я знаю ответ на загадку, – сказал…

* * *

– Минутку, – вмешался монах.– А как же оставшиеся желания?

– К ним мы еще вернемся, – ответил Йолл.– Итак…

– И еще одно, – перебил его Бэльян.– В начале истории вы утверждали, что дело происходит в старом Багдаде, но затем сказали, что носильщик сказал принцу, что его встреча с Вашо, говорящей обезьяной, произошла в кофейне на берегу Нила!

– Обмолвка, – ответил Йолл, – я имел в виду Тигр. Итак, если мне позволено будет продолжить…

* * *

– Я знаю ответ на загадку, – сказал принц. – Разве не простая случайность все, что с нами произошло? Сейчас я расскажу вам кое-что слишком необычное, что никак не могло быть случайностью. Должен сказать вам, что, живя в обличье обезьяны, я выучил обезьяний язык и до сих пор его не забыл. Так вот, несколько недель тому назад я прогуливался по одному из общедоступных садов города и вдруг услышал, как на банановом дереве несколько мартышек праздно коротают время, загадывая друг другу загадки. Больше всего позабавила мартышек именно та загадка, которую вы мне только что напомнили. К великому огорчению мартышки, предложившей загадку, две другие легко ее разгадали. Ответ, который они дали, таков: семь дней недели. Если бы я только знал тогда… Судьба и вправду странная штука. Хотя дама обращалась со мной жестоко, ныне я испытываю к ней чувство жалости.

– Но, возможно, приключение еще не закончилось, – сказал носильщик, схватив принца за руку. – Надо спешить. Быть может, мы еще успеем спасти даму от чародея.

Однако, хотя носильщик с принцем одолели весь город бегом, когда они добрались туда, где, как им помнилось, некогда были дама, сад и дом, все это уже исчезло. Чародей побывал там до них. Еще долгие годы принц не мог с этим смириться и бродил по улицам города в поисках сада и дамы в саду, скорбя по ушедшим годам звериной своей жизни в неволе.

* * *

– На этом история и заканчивается?

– Конечно нет, – ответил Йолл. – Что касается чародея-христианина и дамы, то, подвергнув даму телесному наказанию и загадав ей загадку, на которую она не смогла дать ответа, христианин, к удивлению дамы, покинул ее и исчез из сада. Короче говоря, усталый, разочарованный и проклятый Богом, вернулся он в пустыню и сначала пожелал, чтобы стерты были с лица земли дама, которая не оправдала его надежд, ее дом и сад. Затем властно пожелал, чтобы он вернулся сквозь все эти годы в прошлое, чтобы все его желания, кроме последнего, были отменены, чтобы ему никогда не встречаться с Иблисом и чтобы он позабыл обо всем, что случилось. Все эти желания были исполнены. С точки зрения христианина, ничего не произошло, а если и произошло, то быстрее, нежели в мгновение ока. Еще сорок месяцев размышлял он в пустыне, после чего возвратился в Дамаск и стал трудиться в монастырском саду.

В заключение хочу сказать, что, выслушав мою историю, публика осталась довольна и отпустила меня восвояси. Ни чревовещателя, ни его обезьяну я никогда больше не видел.

– Та ли это история, которую рассказала бы обезьяна, позволь вы ей продолжить? – спросил Бэльян.

– Не знаю. Наверное, нет.

– Она во многом похожа на то, что приключилось со мной.

– Я поведал ее вам, дабы показать, как обезьянничает природа, слепо подражая искусству.

– Мне непонятна цель этих историй в историях.

Йолл изобразил недоуменный вид и ответил:

– Но ведь история в истории – это точная копия вашего нынешнего положения, ибо что такое заговор, как не история в истории? И что такое шпион, как не человек, который стремится постичь этот внутренний сюжет, скрытую истину? Поэтому я просто подумал, что история в истории соответствует вашей натуре.

– Моей натуре?

– Ну конечно, – говоря, Йолл в возбуждении ерзал и чесался.– По натуре своей вы были шпионом задолго до того, как французы увидели в вас такового. Вы же ничего не делаете, только бродите без всякой цели, одинокий, недоверчивый, нерешительный, а люди с вами разговаривают. Кажется, будто вы ничего не делаете, но эти большие задумчивые глаза подмечают все. Задолго до того, как вы приехали шпионить за мамлюками, вы шпионили за жизнью. Ваше лицо похоже на маску. Поэтому оно выдает вашу профессию – охотник за заговорами. Но заговоры – это всего лишь фантазии простаков, ожидающих простых объяснений тех событий, чьи причины и цели на самом деле очень сложны. К событиям, происходящим в этом городе, вы не подберете ни единого ключа.