– Зачем ты преследовал англичанина по имени Бэльян после его приезда в Каир?

Но голова молчала. Вейн уже добрался до возвышения. Сдернув шелк и подняв голову за редкие растрепанные волосы, он показал ее всему залу.

– Мертвые не говорят. Уста эти сомкнуты навечно.– Потом, воскликнув: – Старик все-таки умер! – он наподдал голову ногой, и та, высоко взлетев над головами притихшей толпы, скрылась в темных верхних пределах зала.

Бэльян следил за траекторией ее полета, когда уголком глаза увидел нечто, привлекшее его внимание. Грязный белый тюрбан. Он подтолкнул локтем монаха:

– Вон там человек в грязном белом тюрбане, это чревовещатель, о котором говорили мы с Йоллом.

Мешкать монах не стал. Он поднялся и заорал:

– Держите того человека! Здесь находится шарлатан, ответственный за это надувательство!

Но все обратилось в хаос, поскольку гости бросились врассыпную, спасаясь от падающей головы, и человек без труда скрылся. Когда все снова сели, оказалось, что цыган тоже исчез. Монах был невозмутим.

– Почти наверняка выходка Веселых Дервишей. Не обращайте внимания. А теперь…

Тут вмешался давадар:

– Кстати, если уж мы заговорили о Веселых Дервишах, моя дочь Хатун видела недавно весьма необычный сон. Ей снилось, будто ее заставили заниматься любовью с…

Но тут его спокойно перебил монах:

– Меня всегда учили, что говорить за столом о снах, а тем более упоминать имя женщины – дурной тон. Но интересно, что же тому причиной?

– Возможно, то, что сны навевают скуку, а женщины – тоску, – проворчал Вейн, вновь подсаживаясь к компании.

Монах повернулся к Бэльяну:

– Теперь, когда ваши приключения закончились, что вы намерены делать?

На другом конце стола кто-то уронил стакан. Бэльян, совершенно сбитый с толку, смотрел, как стакан лежит на полу, целехонький. Он испытывал тревогу. Ему совсем не казалось, что кульминация его истории уже достигнута. Потом, после слишком долгой паузы, стакан разбился вдребезги.

– Я пойду отыщу Зулейку и попрошу ее стать моей женой, – ответил он.– Если понадобится, я приму ислам.

– Зулейка безумна. Не хотите ли взамен или вдобавок жениться на моих дочерях? – с надеждой спросил давадар.

– Нет.

– Жаль.

В мыслях своих он был уже далеко от давадара. Кто-то тряс его, пытаясь разбудить.

– Проснись, – сказала Обезьяна.– Я хочу рассказать тебе еще одну историю. Но сначала дай мне напиться. Я изнемогаю.