такой непорядок. Да и вообще, кажется, никто не замечал их присутствия. Володя, пройдя мимо по своим надобностям, даже не посмотрел в их сторону. Данила и Генка, возившиеся на «пилораме», не жаловались, что никто им помогает, и не требовали Димыча к себе. Петя, взяв лыжу наперевес, как копье, понес ее к костру: он хотел растопить застрявший в креплении лед, чтобы подкрутить винты. Он деловито шагал прямо на них, словно тут было пустое место, и наверняка задел бы Женю лыжей, если бы Димыч, быстро вскочив, не дернул ее на себя. Яна что-то заговорила, глядя Жене прямо в глаза; она переспросила, и с удивлением услышала из-за спины голос Кати. Оказывается, девушки разговаривали между собой, не замечая ни Жени, ни Димыча. И вскоре стало ясно, почему: в дальней части лагеря показался настоящий Димыч. Он о чем-то перешучивался с Володей. А неподалеку рылась в рюкзаке Женя. Она тоже была настоящей, в отличие от тех двоих, что стояли, не дыша, прижавшись друг к другу, и осознавая, что…

— Это не сон! — шепотом прокричала Женя.

— Бежим, — вымолвил Димыч.

Но бежать было некуда. Всюду стояли, ходили, говорили призраки. Поляна принадлежала им. Нужно было уворачиваться, чтобы не столкнуться с кем-то. Сколько ни уверял себя Димыч, что они бесплотны и ощутить их невозможно, он зорко следил за их перемещениями и загодя уходил с дороги, утягивая Женю. Единственным местом, пока не занятым пришельцами, был шатер. Улучив секунду, когда путь к нему расчистился — второй Володя миновал его и пошел дальше, а второй Димыч, наоборот, еще не дошел — Димыч потащил Женю ко входу.

— Только не смотри на них, не смотри! — шептал он ей в ухо.

«Они» — это были их собственные двойники. Самым страшным Димычу казалось поймать взгляд кого-то из них. Если удастся этого избежать, значит — спасены, решил он. Сгорбившись, они прошмыгнули между призрачными телами и ввалились в темный зев шатра, чуть не сбив с ног дежурившую Катю. Димыч, не удержав равновесия, упал на ноги Даниле; тот застонал сквозь сон.

— Ребята, проснитесь!!

Голос Димыча на сей раз был тихим и глухим, однако его услышали все — и успевшие уснуть, и еще бодрствующие.

— Чего тебе еще?

— Димон, бл…, тебе не надоело?!

— Ребята!.. Нам надо сейчас всем… быстро собраться и уходить отсюда… — Димыч задыхался. — Там… на улице, ходят наши двойники. Они вернулись! Они уже почти у входа. Но если постараться, можно пробежать мимо них. Вдоль самой стенки шатра… И — в лес.

— Скорее, они сейчас войдут сюда! — вскрикнула Женя.

— Димыч, я тебя очень уважаю… точнее, раньше уважал. Но, если ты немедленно не заткнешься и не дашь нам поспать, я тебе в морду дам! — огрызнулся Володя.

— А я добавлю, несмотря на все мое бывшее уважение! — просипел Генка.

— Так, смотрите все! — Димыч рванулся ко входу и растянул руками ткань. — Женя, помоги, раскрой!

Димыч держал вход справа, Женя — слева. Получилось квадратное окошко в темноту. Посреди его, как и прежде, мерцал костер. Но рядом с ним теперь четко вырисовывался силуэт… Володи. Вот рядом качнулась еще тень: это Петя водил лыжей над пламенем, нагревая свежерастертую мазь. Костер стал больше и мощнее. Как будто до этого он спал, а теперь проснулся. И, проснувшись вместе с ним, в шатер устремились звуки лагеря двойников.

— Слышите, слышите? — зашептала Женя.

От костра неслись болтовня и смешки. Второй Володя что-то доказывал второму Пете, тот уважительно мычал. Издалека, с «пилорамы», звучали голоса Генки и Данилы. Правее входа, через ткань шатра, блеснул голубой луч фонаря: там ходили девушки. Группа жила своей обычной жизнью, даже не зная, что рядом, в шатре, находится ее точная копия!

— Вы видите? Вы слышите?!

Они с Димычем победили. Призраки не исчезли в последний момент, как прежде, и наконец-то показали себя неверующим товарищам. Но теперь они многое дали бы, чтобы этой победы не было. Что толку, что сейчас в шатре обезумеют от страха? Куда бежать, если призраки — уже у входа?!

Однако реакция группы была неожиданной.

— Димон, окно закрой, а? Холодно, — нарочито-ласково попросил первый Генка.

— Димыч, это понятно, что мы в последний раз с тобой вместе в походе, — устало сказал первый Володя. — Больше я такой глупости не сделаю. Но давай хоть сейчас закончим нормально! Закрой вход и дай группе поспать!

— Володя, ты что, не видишь?! Не видишь, кто на улице?!

Показывая всем видом, что чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало, руководитель подтянулся в спальнике ко входу и еще раз посмотрел наружу. Отсюда ему были хорошо видны (точнее, были бы видны, если бы он был способен видеть) три фигуры: его собственный двойник, второй Генка и второй Петя. Как раз в этот момент Петя рассказывал какой-то анекдот. Слушатели у костра разразились добродушным смехом. Димыча затрясло, как в лихорадке. Но обитатели шатра даже бровью не повели.

— Володь, ну скажи честно, что ты все видишь! Ведь ты обманываешь, да?! — Димыч был в отчаянии.

— Бл…ь, я ничего не вижу и не слышу! — взорвался Володя. — Я вижу только, твою мать, что у тебя конкретно поехала крыша, и что на этом твоя походная карьера закончена! Нав-сег-да, понимаешь? Но если ты сейчас же не замотаешь вход и не дашь нам поспать, твой последний поход закончится прямо сейчас! Или ложись спать, или собирай манатки и вали, куда хочешь. Давай, убегай от своих призраков! И чтобы я тебя больше никогда не видел!

Он закончил и тут же улегся, сердито накрывшись спальником с головой. В шатре затихли; у костра тоже вроде бы перестали смеяться. Боже, неужели услышали? — затрепетала Женя. Но вскоре беседа снаружи продолжилась. А здешние Данила, Генка и Петя вполголоса обсуждали, не стоит ли связать Димыча.

— Димка, дай мне. — Женя осторожно потянула полог из его рук.

Ткань упала, вход закрылся.

— И замотай потуже, пожалуйста, — сказал Генка, одобрительно кивнув. — А с твоим другом завтра разговаривать будем.

К Димычу он уже не обращался; тот окончательно потерял свое место среди нормальных людей. От него подчеркнуто отворачивались. Лишь Женя не сводила с него глаз. «Что нам делать, что делать?» — стучало ее сердце. Димыч посидел немного, прислушиваясь к разговорам на улице, и пополз в свой угол.

— Решил-таки поспать? Ну и умничка, — с надеждой пробормотал Генка, следя за ним.

Но Димыч задумал другое. В темноте он быстро зашуршал тряпками, как мышь.

— Женька, иди помоги ему. А то устал чувак. Как бы чего не… — начал