С димычевой стороны ко входу один за другим выкатились два набитых рюкзака — его и женин.

— Уб-бежать? Это мысль. — Димыч безуспешно пытался придать голосу спокойствие. — Я хотел вас спасти, но раз вы против… Значит, уйдем только мы с Женей.

Володя открыл рот, но Димыч перебил.

— Не волнуйся, я взял нам только один перекус, который запасной был. Ну и свои заначки. Всю остальную еду вам оставил. Из снаряги тоже ничего не взял. Если что, моя совесть чиста. Женька, выползай скорее! Будем прорываться, пока еще можно…

Они выбирались из шатра в гробовом молчании. В первую минуту никто не нашелся, что сказать. Лишь когда Димыч вытянул рюкзаки и отпустил полог, внутри зашелестели озабоченные голоса. Группа обсуждала, что следует делать — задержать ли беглецов, или пусть валят, куда хотят? Димыча уже занимало другое: он примеривался, как им с Женей прошмыгнуть мимо призраков. Те успели передвинуться ближе к шатру. Вторые Яна и Катя что-то доставали из рюкзаков; второй Генка шел прямо на Димыча, глядя на него невидящими глазами, и волочил за углы коврики. Боже, они ведь идут укладываться спать! Сейчас они залезут в наш шатер…

— …Димон, эт, конечно, ты хорошо придумал, но только вот если ты ночью в лесу коньки отбросишь, это как будет? Мне за тебя садиться в тюрьму неохота…

— Дим, включай остатки разума, а? Ночь, мороз, лес, горы, а ты без шатра и без печки. Себя не жалеешь, так хоть девчонку-то пожалей!

— Нет, это совсем как-то не смешно. Пацаны, вылазим и затаскиваем его назад!

Послышалась возня: пацаны решили привести план в исполнение. Тем временем Димыч успел оттолкнуть Женю с ее рюкзаком в сторону, чтобы дать дорогу второму Генке. Тот, к счастью, не полез в шатер сразу, а только бросил у входа принесенные пенки и пошел назад за чем-то еще. Второй Володя пока не двигался, Петя ходил далеко от шатра. Так, так, хорошо… Сердце бешено колотилось, но нужно было успокоиться и решить, по какой траектории бежать. Справа от входа образовалось свободное пространство: призраков там в данный момент не было, Генка еще не вернулся. Скорее туда! Но… где же лыжи с палками? Ага, они воткнуты в снег в двух метрах слева. И как раз на пути к ним Катя и Яна роются в своих рюкзаках. Что делать? Задрожала ткань шатра: оттуда вот-вот должна была показаться погоня. И Димыч решился.

— Переходи с рюкзаками во-он туда, — он показал Жене путь направо. — Я возьму лыжи и сейчас приду.

— Ты пойдешь… сквозь них? — беззвучно произнесла Женя, глядя на Катю и Яну.

Но Димыч не пошел сквозь призраков. Согнувшись, вжав голову в плечи, он начал обтекать девушек каким-то невероятным змеевидным извивом. Яна внезапно выпрямилась, и ее корпус почти соприкоснулся с Димычем. Он изогнулся назад, как гимнаст, качнулся, как канатоходец, но удержался на ногах. Прыжок — и вот он уже добрался до лыж, схватил их в охапку вместе с палками и замахал Жене свободной рукой: обходи, мол, шатер сзади! Как раз в этот момент второй Данила направился прямиком ту точку, где стояла Женя. А навстречу ему вылезали из шатра первые Данила с Генкой: полог приподнялся, появилась нога, за ней другая. Две группы, два мира вот-вот должны были встретиться. Нет, нет, нельзя это видеть! Женя попятилась задом туда, куда указал Димыч, волоча за собой два рюкзака. Но на полпути она остановилась: словно что-то сзади ожгло ее. Повинуясь чутью, она шагнула в сторону, и тут же мимо нее плеча прошла девушка, одетая точно, как она… Это же я! — стукнулось сердце. Не дыша, Женя развернулась и зашагала прочь почти бегом. Каким-то чудом она не выронила рюкзаков. Обогнув шатер, она столкнулась с Димычем.

— Ди…

— Тише!! Наши-то точно услышат! — прошептал он, надевая ей на плечи рюкзак.

— …Куда они подевались? Ты их видел? — донеслось от входа. Это были настоящие Данила с Генкой. Хотя теперь уже было почти все равно, кто настоящий, а кто нет.

— Они за шатер забежали! Я слышал, снег скрипел! — кричал изнутри Володя.

Димыч хотел одеть лыжи, но передумал.

— Быстро уходим. Вот наша лыжня!

Они заковыляли по колее, проваливаясь по колено. Из-за шатра выплыли два фонаря; их тонкие лучи прощупывали истоптанный снег.

— Они тут шли! Вот следы! — крикнул голос Данилы.

— Быстрее, они близко! — застонала Женя.

— Стой. Ногу держи. Я лыжи тебе одену. — Димыч опустился на колени у ее ног.

— Димочка, они сейчас нас увидят!! Побежали так!

— Пешком нам не уйти. А на лыжах убежим. Они-то без лыж.

Димычем внезапно овладело хладнокровие. Даже пальцы перестали дрожать. А лучи фонарей все приближались.

— Да нет, вот куда они полезли, — говорил голос Генки. — Вон тут какие провалы.

— Димочка, Димочка… — исступленно повторяла Женя, страшась посмотреть назад.

— В крайнем случае, хоть ты сбежишь. А я их задержу.

Он уже застегивал свои крепления.

— Мужики, вы лыжи-то оденьте! Выдерните из шатра, — советовал издалека Володя.

К первым фонарям присоединились еще два.

— Погоди, они где-то близко прячутся. Далеко уйти не могли.

— Только что я их видел. То ли в этих кустах, то ли за той елкой… Да вот они! Сто-ой!!

Фонарь Данилы, покачиваясь, пошел прямо на Женю. За ним двигались три других. Димыч подтолкнул ее вперед.

— Беги!

Сзади на несколько голосов донеслось:

— Вот они! Я их слышу!

— Догоняй! Вали их!

Женя побежала, не чувствуя под собой ног. Она не зажгла фонаря, но сейчас даже не вспомнила о нем: инстинкт вел надежнее, чем зрение. Она безошибочно огибала стволы деревьев, и почти не сходила с лыжни. Димычу пришлось сложнее. Онемевшие пальцы никак не могли затянуть пружину крепления. Когда, наконец, ему это удалось, снег вокруг засверкал отблесками догоняющего фонаря. Димыч вскочил, и тут же чуть не упал назад: рюкзак его запутался в ветвях. Пока он отцеплялся, подбежавший сзади Данила схватил его за плечо. Димыч принял решение мгновенно: замахнувшись посильней, он ткнул назад острием палки. Вероятно, удар попал в цель, потому что Данила с матерным криком отскочил. А Димыч, освободившись, полетел вперед, как реактивный снаряд. Так, по крайней мере, ему казалось. Он перегнал Женю и побежал дальше, поминутно оглядываясь и шипя: «быстрее, быстрее!». Сзади звали и грозили; но постепенно крики затихали. Однако беглецы не сбавляли хода. Полчаса, час — они не знали, сколько прошло времени. Сначала они бежали, потом шли, потом еле брели, но не останавливались. Женя встала только тогда, когда тело перестало повиноваться. Тяжело