— Пока боец может стоять, он продолжает оставаться бойцом. А я, как видишь живой, и почти целый.

Он натянул улыбку умудренного временем человека и потрепал меня за волосы. У него совсем мозгов нет?!

Вдруг взгляд Макса устремился куда-то в глубь двора. Там шли министр и его заместитель. Что они тут забыли?

Из повозки выбрался отец. Он тоже выглядел ужасно, но все же куда лучше Макса. Он тепло мне улыбнулся, но вдруг нахмурился, увидев министров.

— Командующий, что это значит? — начал министр финансов, одетый в зеленый камзол, — Вы мало того, что забрали с собой большую часть магов из города, но и потеряли пятую их часть! Непозволительно!

— Вы, сражаясь со всяким отребьем, потеряли так много бойцов словно с армией сошлись! — поддакнул его заместитель покручивая на пальце свои усы, — Каким образом?

— Объяснитесь!

— А я и сражался с армией, — ровным, холодным тоном бросил отец, — А потом химера надрала нам задницы.

— Химера? Ха! Может вы в темноте перепутали дворнягу с монстром! — хихикнул толстопузый министр, потирая зажиревшие щеки.

В глазах отца заиграли огоньки и казалось, что он вот-вот готов снести этим двоим обе «кабины», как любил выражаться Макс. Он кстати, был взбешен ничуть не меньше.

— Вы хотите сказать, что десятиметровая тварь, лежащая вон в той повозке всем привиделась? — его голос, полный холодной ярости, заставил жирдяев поежиться и повернуться к Максу.

Он указал на телегу въехавшую в ворота последней. Министр финансов и его заместитель, судорожно сглотнули.

— Э-эта тварь только с виду страшная, — проблеял заместитель, пытаясь проглотить страх, — Но… На самом деле она ничего из себя не представляет. Это все фарс!

— То есть, ты говоришь, что вы — два мешка костей и жира, смогли бы справиться с тварью лучше? — если бы холод источаемый голосом Макса был реален, то его бы хватило чтобы заморозить целое озеро.

— Да как ты смеешь, смерд! — притворно надменно затараторил толстопузый, — Мы, маги в ранге колдуна, способны раздавить таких как ты, в мгновение ока! Ты поплатишься за свой дерзкий язык!

Руки министров заискрились, проявились плетения.

Нужно спасти Макса! У него явно магическое истощение, и сломаны нога с рукой. Сейчас ему не справиться с двумя колдунами! Сейчас создам защитное плетение!

Но Макс, видимо, считал иначе. Быстрее чем я успела опомниться, он обратил костыль, на который опирался, в два тонких клинка. Рывок.

От его движений, в стороны разошлась волна воздуха. Он меньше чем за мгновение оказался в пятнадцати метрах от места где был, за спиной у магов, где стоял немного нагнувшись вперед и расставив клинки в стороны.

Кажется, его совсем не волнует ответ от магов…

Министры, истекая кровью и крича от боли, упали на землю. Что это было? До этого я не видела такой прыти от Макса, даже когда он сражался с папой. Неужели он не использовал тогда всех своих сил? Или он стал еще сильнее? И вообще, как он будучи сильно раненым смог так быстро атаковать? Из раздумий меня вывел голос Макса, снова опирающегося на костыль.

Он обернулся на министра и сплюнув кровь, сказал:

— Вы просто отбросы, что кичатся незаслуженной силой. Я маг в ранге ученика, и даже так, даже будучи раненным, я без проблем отправлю в ад десяток таких, как вы. На поле боя полегло много парней, но полегли они, защищая людей от врагов. Погибли в бою с тварью, чтобы люди могли жить. А вы, два ублюдка, грязью поливаете их командира, который в первых рядах вел атаку и получил одни из самых тяжёлых ран, прикрывая отход своих солдат, когда появилась химера. Вы, твари, даже не учитываете, что только благодаря этим бойцам и их командиру, все еще дышите.

Макс чеканил каждое слово, звучащее в абсолютной тишине, что образовалась вокруг. Двое жирдяев с ужасом смотрели на него все в слезах и соплях. Что за отвратительная картина!

Тем временем вокруг собирались гвардейцы. Мало кто из них был не ранен, большинство были перемотаны бинтами. Кто-то лелеял отрубленную руку, а кто-то скакал с костылем, лишившись ноги. Но все они с неприкрытым отвращением смотрели на гадов, лежащих у ног Макса.

— Жить вы будете, я только перерезал вам часть связок на ногах. Раны хоть и больные, но не смертельные. Пусть эта боль будет вам уроком, суки. Может пересмотрите отношение к простым солдатам, жертву которых совсем не цените…

Сплюнув на последок, он развернулся и пошел вместе с бойцами в лечебницу.

— Элли, кто этот гвардеец? — ошарашенно спросила Мира, — Ты его знаешь?

— А? Да знаю… Или же совсем не знаю. Пап, как Макс сделал это? Разве он не ранен?

— Ранен, дочка, это мягко сказано. Он очнулся то всего пятнадцать минут назад. У него сломаны рука, нога, три ребра, еще куча мелких ран, а в довесок магическое истощение. Я его уже проводил не раз, думал сгинет. Максу каждое движение должно причинять нестерпимую боль, Он и стоять-то вообще не должен по всем законам логики. Чертов безумец!

— Если бы он этого не сделал, это сделал бы ты.

— Не отрицаю Элли, но я в куда более хорошем состоянии, нежели Макс.

Мне оставалось только взглянуть на спину этого странного пепельноволосого парня, который поддерживая потерявшего ногу солдата шел к лекарям.

Макс

Проклятье, все органы как будто в блендере перемешало, голова затуманена, ломота во всем теле. Надо запомнить: не сражаться в таком состоянии. Ибо я совсем не уверен, что тело выдержит сейчас даже половину использованной для рывка силы.

Ну и хрен с ним. Наказал этих ублюдков и на душе сразу спокойно стало.

— Слушай, не подсобишь? — обратился ко мне боец потерявший ногу.

— Цепляйся, — кивнул я протягивая руку.

И вот так мы побрели в местный медпункт.

Вдруг, из-за угла вылетел Клим и на полном ходу полетел ко мне.

— Макс, мать твою ты как?

— Ну живой пока как видишь, — не мог не улыбнуться я.

— Ху-у-у-х, я ж сюда пару дней назад приехал, ищу тут тебя. И на тебе! Узнаю, что вы кого-то бить пошли. А оно вона шо! Ты еле ходишь!

— Главное что жив, а остальное приложится.

— Это да, но пьянку, видимо, придется перенести, пить-то вам нельзя. — грустно вздохнув, он закурил.

На Климе тут же сосредоточились почти полторы сотни взглядов.

— Выпить Клим нам не можно, а нужно. Так что тащи побольше, а то компания желающих раны обеззаразить у нас большая.

— Дак это я завсегда, — ухмыльнулся старый чертяка. — Скоро вернусь, не теряйте!

Ну что же, похоже