Его любимым занятием было вытащить какого-нибудь дурака из общей камеры, напоить его до бесчувствия, а затем издеваться и жестоко избивать, получая от этого болезненное удовольствие, полностью оправдывая свою фамилию. — Да он грабил этих уголовников, но все же людей, отнимая у них здоровье, а в четырех случаях, возможно, и жизнь. У него был один «пунктик» — он всегда проделывал это с бедолагой  в два раза крупнее его.

Такая же судьба ожидала ста шестидесяти килограммового заместителя начальника, сержанта Майкла Риццо — «Микки». Эта безмозглая злобная тварь в начищенных до блеска служебных ботинках со стальными носками была обвинена только по семидесяти пунктам, в отличие от восьмидесяти четырех неоспоримых злодеяний его шефа. Но если ему удастся избежать смертельной инъекции за то, что он размозжил несколько голов своими ногами, он, несомненно, до конца своей обезьяньей жизни будет находиться за решеткой.

Приземистая нелюдь, лейтенант полиции У. Р. Грабь, и безмозглая машина для убийств, Микки Риццо, идеально подходили друг другу.

Их вместе выпустили под залог во время перерыва в прениях присяжных.

Зачем ждать? Лейтенант понимал, к чему все идет, рассчитывать на лояльность присяжных не приходилось. Так зачем ждать? Он был разумным парнем, очень прагматичным, без всякой ерунды. Итак, они вместе вышли под залог, путь бегства был заранее, за несколько недель до этого, подготовлен, так поступил бы любой здравомыслящий преступник, стремящийся скрыться.  В двух кварталах от здания суда, в гараже заброшенной швейной фабрики, владелец которой был весьма обязан лейтенанту полиции У. Р. Грабь, стояла полностью приготовленная к дальнему путешествию роскошная автомашина — «Понтиак Жар-птица». И только для того, чтобы замести за собой следы, лейтенант попросил Микки свернуть сторожу шею. Это был разумный поступок.

К тому времени, когда прения присяжных возобновились, беглецы находились уже за пределами штата. Через несколько дней, намотав большие круги, они оказались в Небраске. За окном машины «Пшеница тянулась к солнцу, синие грозовые тучи с ревом поднимались над горизонтом, и жар дрожал на краешке каждого листочка. Вороны кружились в полях, клевали зерна и взмывали в небо». — Это не мое описание,  слова взяты из стихотворения. Беглецам на всю эту красоту было наплевать, они просто двигались вперед, где-то у черта на куличках, не оставляя следов, решая, в какую сторону направиться — в Канаду или в другую сторону, в Мексику.

Прошла неделя после того, как присяжные были лишены удовольствия увидеть лицо лейтенанта полиции У.Р. Грабь, когда они наконец вынесли свой вердикт:

«Воткните иглу в этого жестокого сукина сына, наполнив шприц очень хорошим средством для уничтожения сорняков, и нажмите на поршень. Виновен, ваша честь, виновен по всем пунктам обвинения, с первого по восемьдесят четвертый. Давайте посмотрим, как этот жирный подонок станцует свой последний танец!»

 После недели и быстрой, и неторопливой езды, со стремлением запутать след, беглецы вечером, каким-то образом, оказались на участке магистрали, которая тянулась и тянулась прямо, как стрела, и свернуть с нее в сторону не было никакой возможности. Время от времени виднелись мерцающие вдали огни, но по карте нельзя было определить, где они находятся в данный момент.

— Микки, ты куда заехал? Ты куда свернул?

 — Что, а?

— Что? Не отрывай взгляда от дороги.

— Прошу прощения, лейтенант. Виноват.

— Какой лейтенант, сколько раз тебе говорить?

— О, да, точно. Извините, мистер Грабь.

 — Не Грабь, а Дженсен, мистер Гарольд Дженсен. Ты тоже Дженсен, мой младший брат. Тебя зовут Дэниел.

— Понял, вспомнил. Гарольд и Дэниел Дженсены — это мы. Знаете, чего бы я хотел?

— И, что бы ты хотел?

— Коробку орешков с виноградом. Чтобы она стояла прямо здесь, в машине, и, когда проголодаюсь, я мог бы просто опустить руку.

— Не отрывай взгляда от дороги.

— Так что скажете?

— О чем?

— Может быть, свернем, заедем в один из этих маленьких городков?  Я куплю коробку орешков, да и бензина у нас маловато. Гляньте на маленькую стрелочку?

— Вижу. У нас еще осталось полбака. Никаких поворотов, прямо и только прямо.

Микки надулся. «Но это ерунда» — подумал лейтенант, глядя в кромешную тьму за оком, — «и так заехали непонятно куда»:

— Что это, юго-запад? Или мы на Среднем Западе? Где по-твоему?

Микки тоже огляделся:

— Не знаю. Хотя здесь довольно мило. Очень тихо и симпатично.

— Ты посмотри какая здесь кромешная тьма.

— Неужели? Что вы говорите?

— Замолчи, ради бога! Просто веди машину.

Еще двадцать семь миль они ехали молча, потом Микки сказал:

— Мне нужен комфортабельный туалет

Уолтер шумно выдохнул, подумав, — «Заблудились однозначно. Может хуже не будет?»:

— Ладно. Можешь свернуть в следующий городок. Там купишь коробку орешков и сходишь в туалет, а я выпью чашечку кофе и изучу карту при лучшем освещении. Как по-твоему, это хорошая идея… Дэниел?

— Да, Гарольд. Вот! Я правильно ответил!

— Ты у нас молодец.

Они проехали еще шестнадцать миль, но нигде не увидели знака съезда с шоссе. Но увидели, как из-за горизонта начало подниматься зеленое зарево.