Они шли все дальше. По мере продвижения надписей черным фломастером становилось все меньше, а росписи делались все ярче. Коридор расширился и превратился в нечто похожее на пещеру.

— С ума сойти, — прошептала Овчарка, освещая потолок. До потолка добраться всего трудней. Там был ясно различим огромный Иисус Христос на троне, с золотым нимбом вокруг головы, а по правую руку от него — высокая худая женщина, в белом платке и белом длинном платье, с серым плащом поверх него. Черноволосая, из-под платка видна была челка, с большими, немного томными, черными глазами, женщина в одной руке держала раскрытую книгу и указывала на нее другой рукой, тонкой, с длинными пальцами. Женщина казалась живой.

Овчарка попыталась прочесть полустертые надписи на старославянском, но ничего кроме «Преподобномученица…» слева от головы женщины разобрать не смогла. Из пещеры вели два коридора. Они решили идти правым. Чем дальше они шли, тем больше коридор разветвлялся, петлял. Скоро они снова набрели на пещеру, из которой было уже три хода. Овчарка снова предложила выбрать правый.

— Чтобы точно не заблудиться, — сказала она.

Очередной правый коридор вновь уткнулся в пещеру с четырьмя ходами.

— Какая-то в этом есть система, — заметила Овчарка, — пари держу, следующая пещера будет с пятью коридорами.

Это действительно были настоящие катакомбы. Когда они в очередной раз пошли направо, Овчарка подумала, что уже не очень-то помнит, как идти обратно. Так что она старалась держаться поближе к парням. Но в одном месте она остановилась, чтобы полюбоваться росписями на потолке, и парни ушли вперед. Овчарка пошла скорее, чтоб их догнать, но они пропали.

— Парни, алло, — сказала Овчарка, но никто не отозвался.

«Решили посвятить меня в кладоискатели, — подумала Овчарка, — вот уроды. Фига вам».

Она оказалась в следующей пещере, с шестью ходами. Росписи здесь были так ярки, будто краски нанесли на стены совсем недавно. Парни, наверное, как всегда, выбрали правый. Овчарка решила тихонько нагнать их и завыть неожиданно сзади дурным голосом так, чтобы уж они точно заиками остались. Посмотрим тогда, кто себя лохом покажет. Только что, если они выбрали другой проход? Овчарка отогнала эту мысль подальше и решительно зашагала вперед.

Пол из каменного постепенно стал земляным. А потом песочным — кто-то давно натаскал в катакомбы морского песка вперемешку с мелкой галькой. Овчарка взяла палочку и попробовала изобразить на песке все шесть пещер с коридорами между ними. Ей показалось, что выход она точно найти сумеет, плевое дело.

«Хорошо, что я все время шла направо», — подумала Овчарка. Но парни как сквозь землю провалились. Песчаный пол сменился выложенным из булыжника. Овчарка очутилась в седьмой по счету пещере. Росписи здесь так и сверкали золотой и серебряной красками. И вот тут-то Овчарке стало жутковато. Она решила, что, пожалуй, пойдет обратно. Тут еще случилась хрень — фонарик стал гаснуть. Овчарка потрясла его, надеясь, что просто контакт отошел. Но фонарик последний раз тускло вспыхнул и погас — парни явно полезли в катакомбы, запасшись фонариками с севшими батарейками.

«Чертовы лузеры, — разозлилась Овчарка, — металлоискатель у них, умора! А новые батарейки купить, так это только лохи делают».

Овчарка достала свою красную пластмассовую зажигалку и пошла обратно. В кармане у нее был еще складной шведский ножик и пригоршня белых сухарей. При входе в монастырь все желающие могли брать с подноса освященный подсушенный белый хлеб.

«Что ж, заблужусь — будет что поесть, — подумала Овчарка, — но где ж эти козлы, хотела бы я знать?»

Она вернулась в шестую пещеру. Овчарка достала свой мобильник, но его панель не загорелась синим светом, когда Овчарка нажала на кнопку. Этот подержанный телефон Овчарка купила на рынке. Он был неплохой, только иногда, обычно очень не вовремя, отключался, а кода Овчарка не помнила из-за скверной памяти на цифры.

«На черта нужен такой мобильник», — подумала Овчарка, спрятала его в карман и двинулась дальше.

Овчарка припомнила все, что по дороге наплели ей парни про этот клад. Кудеяр сам будто бы и сторожит его, потому что умереть не может — за все его злодеяния его земля не принимает. Если только клад возьмешь — тогда умрет.

«Если все правда, ну и незавидная же это доля — и на этом свете ты не нужен, и на том не принимают», — подумала Овчарка.

В кладе Кудеяра будто бы много жемчуга, золота и икона драгоценная. Если, ища клад, увидишь черного пса, то за ним надо тихо идти, а когда пес остановится, со всей силы надо ударить по нему, сказать «Аминь, рассыпься», и пес пропадет. Где он пропал — там и надо копать. Клад разроешь и увидишь, что сверху лежит икона драгоценная и пистолет. Набегут тут черти, закричат: «Бей, режь, губи» и станут подговаривать тебя в икону выстрелить, скажут, мол, если не выстрелишь, растерзаем на кусочки. И тут главное — не испугаться и не слушать их. А сказать только: «Чур, мой клад с Богом напополам» и клясться, что отдашь четверть богатства бедным. Тогда черти отстанут. Надо все выкопать и не оборачиваясь идти домой, а в яме разрытой оставить свою шапку…

И тут вдруг Овчарка услышала, как навстречу ей кто-то идет, громко ступая по булыжникам. Парни это быть не могли — оба в мягких кроссовках.

«Господи боже мой, тут кто-то есть! Кто-то страшный!» — совсем по-детски подумала Овчарка и помчалась обратно по коридору в седьмую пещеру. Судя по всему, этот кто-то тоже выбрал правый коридор и теперь приближался скорым шагом. Звук шагов эхо повторяло не меньше пяти раз. Казалось, что кто-то подкрадывается к Овчарке отовсюду. Кто-то страшный шел, уверенно ступая твердыми каблуками, ему и в голову не пришло, что к Овчарке можно подкрасться. Он и не собирался таиться. Был он, очевидно, сильным и понимал, что Овчарке от него никуда не деться. Овчарка по правому коридору бросилась в восьмую пещеру, где еще ни разу не была. И тот, кто шел сзади, не отставал. Овчарке показалось, что ей снится один из тех страшных снов, в которых изо всех сил бежишь от опасности, но при этом оказывается, что ты и на метр вперед не продвинулся и давно уже стоишь на месте.

Да, это был тот же, кто смотрел на Овчарку в кустах у верстового столба. Удивительно — из девятой пещеры вели всего два коридора.

«Выберу правый, черт с ним, — подумала Овчарка, — а если тупик? А, хрен с ним, все равно доберется. Что я тут суечусь».

Овчарка вытащила складной ножик и приготовилась задорого продать свою жизнь. И вот тут-то она и увидела женщину, ту, нарисованную на потолке. Но теперь она стояла прямо перед Овчаркой и своей тонкой рукой с длинными пальцами указывала на левый коридор. По Овчарке пот ручьями потек. Шаги приближались. Женщина пропала, как ее и не было.

«Приглючилось со страха», — решила Овчарка и все-таки с ножом в руке устремилась в левый коридор. Он не петлял, был прямым как стрела. Овчарка бежала, бежала и вдруг выбежала прямо на солнечный берег. Она оглянулась. Каким-то непостижимым образом она очутилась на другом берегу Святого озера, под большим зеленым холмом. Овчарка отбежала подальше от выхода. Теперь ей было не страшно встретить хоть самого черта. Однако никто не выходил, словно этот кто-то боялся схватиться с Овчаркой у солнца на виду. Овчарка двинулась вдоль берега. Волны нагнали к берегу всякого мусора.