– Открой! – крикнул он. – Или я изобью тебя так, что ты запомнишь на всю жизнь!

Не отвечая, девушка выдернула ключ и подсунула его под дверь, в коридор.

– Теперь никто из нас не выйдет из этого номера, – тихо сообщила она, а в ее зеленых глазах заполыхали бешеные огни.

– Кончай глупости! Я сильнее, и мне ничего не стоит скрутить тебя!

Она рассмеялась тихим металлическим смехом, и этот смех зловеще прозвучал в наступившей тишине. Нервы Эдди дрогнули.

– Ну так что? – наклонившись вперед, выставив перед собой руки, Кэрол пошла на Эдди.

– Не подходи! – закричал он, вдруг вспомнив, что о ней писали газеты: «Убийца, опасная дикая кошка!»

Она медленно наступала на него.

– Ты сказал, что хочешь запереть меня в тюрьму… Я этого не хочу, так как знаю, что такое сидеть взаперти…

Эдди прижался к стене. Кэрол снова вцепилась ему в лицо ногтями, и они прошлись совсем рядом от его глаз. Вне себя от боли, Эдди ударил ее. Они дрались, словно дикие звери: молча, яростно, насмерть.

Эдди вертел головой, пытаясь уберечь глаза. Он безуспешно пытался захватить ее руки, а ее ногти бороздили по его лицу, по которому уже ручьями текла кровь.

Изловчившись, Эдди все же сумел нанести ей сильный удар и заломить руки за спину. Он бросил ее на кровать. Платье Кэрол было изодрано в клочья, и его руки скользили по влажной коже. Она вывернулась, укусила его за руку и попыталась спрыгнуть на пол. Эдди задержал ее ударом кулака. Она подскочила, вновь целя ему в глаза. Они катались по кровати, стараясь одолеть друг друга. Она оказалась гораздо сильнее, чем это можно было предположить по изящному сложению, и ее холодные скрюченные пальцы все ближе и ближе подбирались к его глазам.

Эдди запаниковал. Оттолкнув Кэрол, он бросился к двери. Девушка закричала, как раненая тигрица. Он обернулся, увидел ее перекошенное лицо, горящие глаза. В отчаянии он схватил стул и нанес сильнейший удар по плечам Кэрол. Она зашаталась, и он, с оставшейся в руке ножкой стула, ударил ее по голове.

Кэрол упала. Обезумевший Эдди тупо уставился на нее. Не замечая струившейся из многочисленных царапин крови, заливавшей его лицо, он с отчаянием повторял:

– Я убил ее! Я убил ее!..

Страх сковал его сердце. Он не мог отвести взгляд от неподвижно лежащей на полу Кэрол. Ее лицо, словно вылепленное из воска, пожелтело. От платья остались лохмотья, один чулок спустился до щиколотки, руки и шея были в крови.

Эдди почувствовал приступ тошноты. Если его найдут здесь копы, он никогда не сможет доказать, что убил ее, защищаясь. Тут он вспомнил о Гизе. Вот кто ему поможет!

Шатаясь, Эдди подошел к телефону и, услышав голос администратора, прошептал:

– Я в ее номере! Иди сюда, скорее!

Он доплелся до кровати и сел, стараясь не смотреть на лежащее рядом тело. Скрип отпираемой двери вывел его из состояния прострации, и он поднялся на дрожащих ногах.

Гиз, как вкопанный, застыл при виде ужасного зрелища.

– Господи! – с ужасом воскликнул он. – Она мертва?

– Не знаю! – Эдди был словно невменяемый. – Посмотри, что она со мной сделала! Она сумасшедшая! Накинулась как дикая кошка!.. Если бы я ее не ударил…

Но Гиз не слушал его. Он увидел разбросанные по полу пачки денег и с неприязнью посмотрел на Эдди. Потом опустился перед телом Кэрол на колени, попытался нащупать пульс, приподнял голову. Вздрогнув, он поднялся.

– Что с ней? Она… – Эдди судорожно глотнул воздух.

– Ты разбил ей череп! Грубое животное, зачем?

– Она умерла? – бормотал Эдди, ноги его не держали. Он осунулся на кровать.

– Еще немного, и умрет, – мрачно изрек Гиз.

Эдди встал и простонал:

– Она хотела меня убить, Гиз! Я вынужден был ее ударить. Клянусь, иначе она убила бы меня… Разве ты не видишь, что она сделала…

– Расскажешь это копам, – возразил Гиз. – Если не придумаешь более удачного оправдания, то и глазом моргнуть не успеешь, как окажешься за решеткой.

– Нет!..

– Это позор для отеля! – не успокаивался Гиз. – Копы запросто прикроют наше заведение, если узнают об этом!.. Вытри кровь, не то запачкаешь ковер, – не к месту сказал Гиз.

Эдди поплелся в ванную.

– Пока не окочурилась, надо вынести ее отсюда! – с отчаянием крикнул он. – Никто не знает, что она в Санто-Рио. Ради Бога, Гиз, вытащи ее отсюда и швырни где-нибудь.

– Да, и получу за это двадцать лет тюрьмы! Ты соображаешь, что говоришь? Для меня это слишком много!

– Я хорошо заплачу! Бери весь этот фрик. Здесь больше двадцати грандов!

Гиз сделал удивленный вид, будто еще не видел разбросанных по полу денег.

– Вы вдвоем ограбили банк?

– Нет, это мои деньги, – воскликнул Эдди. – Убери ее отсюда, и я отдам тебе все! Согласен?..

Гиз провел рукой по волосам.

– Что ж, это меняет дело. Я избавлю тебя от этой женщины.

Гиз начал подбирать пачки, неторопливо укладывая их в саквояж. Неподвижное тело мешало ему, и он оттолкнул его.

– Вначале помоги мне! – крикнул Эдди, ломая руки.

– Держи себя в руках, – прошипел Гиз. – Я отнесу ее в служебное помещение. Затем на машине отвезем в город и бросим где-нибудь поблизости от госпиталя. А ты немедленно сматывайся из города, – сказал он, засовывая в саквояж последнюю пачку денег. – Если копы увидят твою рожу, они немедленно арестуют тебя.

– Я ухожу! – голос Эдди дрогнул. – Спасибо, Гиз, ты настоящий друг!

– Не за что, – ответил Гиз, закрывая саквояж.

Неуверенно ступая, Эдди пересек комнату, чтобы взять второй саквояж, лежащий под опрокинутым креслом.

Гиз в три прыжка очутился рядом.

– Минутку, старина! Это мне тоже пригодится!

– Нет, это мои деньги, – Эдди оскалился, прижимая саквояж к груди. – Мы честно разделили добычу. Это она украла!..

– Давай, давай, – усмехнулся Гиз.

– Но ты же обворовываешь меня! – запротестовал Эдди. – Это единственное, что у меня есть. Мне нужны деньги, иначе я не смогу уехать…

– Мне жаль тебя. Сердце буквально разрывается от сочувствия, – насмешливо проговорил Гиз. – Давай сюда и это, иначе я позову копов.

Эдди бросил саквояж на пол.

– Подонок, чтоб ты подавился этими деньгами!

– Это мне не угрожает, – подмигнув, ответил Гиз. – Счастливого пути! Надеюсь, в ближайшем будущем мы не встретимся. Теперь с твоей рожей нечего рассчитывать на успех у женщин! – Гиз злорадно расхохотался.

Онемевший от злобы и бессилия, Эдди, как ошпаренный, бросился вон из комнаты.