Алмаз смотрит на меня потухшими глазами. С минуту смотрит, не меньше. А я даже не решаюсь пошевелиться…

А потом он делает самое ужасное для меня, что мог в этой ситуации…

Он начинает бесшумно плакать. Это даже не плач. Это вой. Такой, как у волков там, за пропастью, в лесу… Я закрываю глаза и оседаю на пол… Почему-то мои глаза тоже сухие… Аж болят от этой соленой сухости… Иссушила нас эта правда… Уничтожила… Все именно так, как я и думала…

–Ты давно пьешь транки?-спрашивает он тихо.

И это все, что он хочет спросить сейчас?…

А я словно оправдываюсь, словно хочу его утешить своим ответом…

–Давно уже не пью… Как забеременела, как Алан родился… Не хочу даже…

– Я видел их у тебя в сумке вчера… Ими ты травилась в Дубае?

Я сглатываю ком в горле. Да, я врала… Все эти качели с Алмазом, мои муки совести из-за его беременной жены, вся эта чудовищная ситуация снова заставили меня сесть на успокоительные… Пока в маленьких дозах, но… я знала себя… Оттого, наверное, и бежала от Алмаза, положа руку на сердце… Боюсь, моя психика не выдержит вот таких вот постоянный житейских драм…

–Мадина потеряла ребенка, а я рад…-говорит мне снова через паузу,– от таких, как я, рожать не надо… Знаешь, я мечтал, чтобы ты забеременела… А сейчас буду молить Бога, чтобы нет…

–Не волнуйся об этом, у меня сегодня начались месячные,– это была правда. Вот только его слова все во мне перевернули… Значит, про Алана он не знает… И хорошо… Алан только мой…Но сердце разрывалось… Я надеялась сказать ему правду… Она крутилась у меня на языке… А теперь точно не скажу… Не после его слов…

– Сегодня в восемь вечера твой самолет в Дубай. Улетаешь к сыну. И все, Камила. Конец. Про деньги не думай. У тебя безлимитный счет. Все, что пожелаешь, твое… Живи так, как захочешь. Ты совершенно свободная женщина. Личную жизнь захочешь устроить- устраивай, обязательно. Найди достойного… Только не оглядывайся назад. Меня забудь. Все это забудь, как дурной сон… Хватит. Тебя больше никто не потревожить никогда из этой жизни…

Я сглатываю подступающие слезы… Мне больно…

–А как же твои слова? Чтобы руки тебе отпилила, если оторвать от себя захочу. Что не отпустишь… слово мужчины даешь…

Он печально усмехается…

–Только разве я мужчина, Камила? Разве мужчина допустил бы все то, что с тобой произошло… Нет…. Я на тебя прав не имею… Никогда не имел… Ты достойна лучшего и большего, Камила… Я все сказал. Ухожу. Прости меня… Прости, что…-он еле говорил… Я в ужасе смотрела на то, как на глазах из самого прочного камня в мире он превращался в груду пепла, а главное, я не знала, чем ему помочь, что сделать… Почему-то вспомнила уроки хим ии в школе… «Даже бриллианты при определенном тепловом воздействии превращаются в простой грифель… Алмаз можно раздробить, можно сжечь нагревая до 650 градусов. В вакууме или в инертном газе при повышенных температурах он постепенно переходит в графит.» Так вот, оказывается, что с нами произошло… Вакуум… Инертный газ… Адское пекло… Все сразу… И мы не вынесли…

Алмаз

Выходил из дома, который еще утром по наивности, надеялся сделать своим настоящим долгожданным семейным гнездом, а казалось, что душа осталась там… В ногах у этой прекрасной благородной женщины, которая всю жизнь закрывала меня своей хрупкой грудью от удара, нанесенного самыми моими близкими людьми… Теми, кого называл родителями… Я ведь и правда уже почти не злился на Капиева… По-своему несчастный, жалкий человек… Мерзавец. Подлец, но… Разве я был лучше… Разве я не делал больно другим? Разве не уничтожал Мадину своим равнодушием, разве не пытался подчинить себе даже дыхание Камилы… Разве не хотел, чтобы она целиком и полностью была моей, не терзал ее постоянными упреками и презрением… Капиев был прав. Я был ее не достоин. С самого начала… И ведь я действительно ни раз даже не удосужился заглянуть в душу к ней, узнать, спросить, разглядеть сквозь маску плохо сыгранного отчуждения нечто большее, тайны ее страшные разглядеть… Вроде бы и видел ее наигранность, нелепость и резкость, когда она меня отвергала- и в первый, и во второй раз- а гребанная мужская гордость, ревность, злость на поражение слепили, как яркое солнце… Я знал наизусть все ее родинки и родимые пятна, я выбивал из нее сотни раз слова, которые хотел слышать мой ошалевший в ее влажных горячих тисках член через мозг, но даже не подумал хоть раз сесть и поговорить о том, что было тогда, в тот роковой день, когда она уехала с Капиевым… По-человечески поговорить, без предъяв, оскорблений, назиданий… Но я этого не сделал. Я даже сейчас этого не сделал, потому что мне нечего было ей сказать… Что? Что, сука, сожалею? Что мне жаль? А не засунул бы я свою жалость себе в задницу… Прошло время об этом говорить…

Я достаю телефон из кармана и усмехаюсь. Смотрю на пропущенный вызов от частной авиакомпании, где я заказывал вылеты на прайват-джетах. Мне звонили за пять минут до того, как зашел к Капиеву. Подумал, что перезвоню позже… Мне же надо было заказать рейс для сына Камилы из Дубая. Решил сделать это сам, без левых уш… Все-таки мальчик был пока слабым местом в нашей партии, нужно было максимально его обезопасить… Хорошо, что не поднял тогда… Теперь я им перезваниваю и заказываю вылет из Москвы в Дубай.. Один пропущенный вызов, какие-то жалкие пару часов, а перевернули всю жизнь, разделили ее на «до и после»…

Я управился даже быстрее, чем за двенадцать часов. Уверенно вдавил педаль газа и, нарушая все возможные ограничения по скорости, понесся в ближайший полицейский участок. И мне было абсолютно все равно, что будет со мной… Все равно, что там с Капиевым… Главное, пусть изолируют меня подальше от этого мира… От яркого солнца, голубого неба, запаха зелени… Я больше этого всего не заслуживаю…

Вытащил из кармана все еще запрятанную там коробку с кольцом и не глядя, швырнул ее в Москва-реку, которую как раз проезжал по набережной… Да, не горная река, в море его не унесет… Но ничего, сойдет и это…Пусть лежит на дне вместе с грязью и мусором большого города… Там ему и место, а не на ее пальце…

Глава 24

Спустя пять лет

Камила

Пять