Ужас современной ситуации состоит в том, что наше достаточно молодое государство, с молодыми лидерами, вот так же дряхлеет на глазах. Стадии зрелости словно и не было – была молодость, сразу перешедшая в старость. Отчасти это связано с тем, что наша так называемая революция была в какой-то мере мнимой революцией, с половинчатостью новой идеологии, где совмещается двуглавый орел с красным знаменем. Но отчасти и с усталостью народа. Новое молодое государство, на которое было столько надежд, быстро превратилось в ничего не желающее, ни на какие реформы не годное и вообще неспособное предложить какую-то программу.

И народ ищет в героизации лидера хоть какую-то возможность выйти из апатии, забывая, что человек может быть настоящим героем и не уметь управлять государством. А потом, когда человек постоянно любуется своим героизмом, деформируется его сознание. И наоборот – глубокий инвалид, такой, как Франклин Рузвельт, который передвигался на коляске и был совершенно гражданским человеком – может поднять государство из глубокого кризиса и внести гигантский вклад в победу. Реальный ты герой или нет – это вообще не характеристика для демократического лидера. Это страница биографии, не больше того. Она может помочь, безусловно, но отнюдь не является гарантией успешности.

Впрочем, и в демократических странах достаточно перекосов сознания, и яркий тому пример – президент Обама, которого выбрали не столько за личные заслуги, сколько в значительной степени за цвет кожи. Это живой символ американских комплексов, желание перечеркнуть позорные страницы истории США, когда чернокожий не мог войти в автобус. В результате Обама еще и получил Нобелевскую премию мира, не ударив для этого пальцем о палец. И чем это отличается от пяти звезд Брежнева? Разве что тем, что Нобеля дали Обаме не сами американцы.

Мир несовершенен, и социальные извращения раз за разом проявляются в нем во всем своем уродстве. Они существуют тысячелетиями и кажутся неистребимыми, но человечество развивается, и хочется верить, что когда-нибудь этот уродливый перекос сознания все же исчезнет[18].

12 октября 1350 года родился Дмитрий Донской – великий князь Московский и Владимирский, победитель в Куликовской битве и объединитель русских земель вокруг Москвы.

Монгольское иго (еще его именуют монголо-татарским, татаро-монгольским, ордынским) – традиционное название системы эксплуатации русских земель пришедшими с Востока завоевателями-кочевниками с 1237 по 1480 год. Русские княжества не входили непосредственно в состав монгольской державы и сохранили местную княжескую администрацию, деятельность которой контролировалась баскаками – представителями хана на завоеванных землях. Русские князья были данниками монгольских ханов и получали от них ярлыки на владение своими княжествами.

С усилением Московского княжества иго постепенно ослабевало. Московский князь Иван Калита (княжил в 1325–1340) добился права самому собирать дань со всех русских княжеств. С середины XIV века повеления ханов Золотой Орды, не подкрепленные реальной военной угрозой, русскими князьями уже не выполнялись. Дмитрий Донской (1359–1389) не признавал ханские ярлыки, выданные его соперникам, и силой захватил владимирское великое княжение. В 1378 году он разгромил татарское войско на реке Воже в Рязанской земле, а в 1380 году одержал победу над золотоордынским правителем Мамаем в Куликовской битве.

Великий московский князь Иван III Васильевич (1462–1505) в 1476 году отказался от уплаты дани. В 1480 году после неудачного похода на Русь хана Большой Орды Ахмата и «стояния на Угре» иго было окончательно свергнуто.

Спор о том, было ли татаро-монгольское иго на самом деле, в какой форме оно существовало и что принесло Руси, разделил историков на несколько лагерей, и пока не видно перспектив для какого-либо компромисса. Политкорректность, безусловно, нужна, особенно если учесть, что русские и татары живут в единой России, да и кровь изрядно перемешалась, но исторические факты отменить нельзя.

Но возможен ли вообще здесь компромисс в принципе?

«Таким образом за налог, который Александр Невский обязался выплачивать в Сарай, Русь получила надежную крепкую армию, которая отстояла не только Новгород с Псковом. Более того, русские княжества, принявшие союз с Ордой, полностью сохранили свою идеологическую независимость и политическую самостоятельность. Одно это показывает, что Русь была не провинцией Монгольского улуса, а страной, союзной великому хану, выплачивавшей некоторый налог на содержание войска, которое ей самой было нужно».

(Историк Лев Гумилев, из книги «От Руси к России», 2008 год).

При всем уважении к Льву Гумилеву, его версия тоже отнюдь не бесспорна. Для начала, далекие от остальной Руси Новгород и Псков – это по тогдашним временам всего лишь провинция Русского государства. И то, что Александр Невский сумел договориться с Ордой, совсем не означает таких же привилегированных отношений для остальных русских княжеств. Да и сама формула Гумилева: «получили за налог» означает ограниченную свободу действий, а вовсе не отношения равноправных партнеров, и уж тем более союзников. Для свободолюбивого человека это уже иго. Хотя и в самой дипломатичной, мягкой форме.

Но были и другие формы – жесточайшие. Есть множество летописных источников, на которые опираются корифеи русской истории, рассказывая об ужасах татарского нашествия, – здесь и разорение Москвы, и уничтожение Козельска, и сожженные Рязань с Владимиром, и множество других бед и несчастий, обрушившихся на головы тех русских, которые сражались, чтобы защитить родину и свою семью.

«Татары одолели, разгромили всю Рязанскую область (1237 год, нашествие Батыя), подожгли города, избили и пленили население и пошли дальше на север. Они разорили город Москву, бывшую прикрытием с юга Суздалю и Владимиру, и вторглись в Суздальскую область. Великий князь Владимирский Юрий Всеволодович, бросив свою столицу, Владимир, ушел на северо-запад собирать войско. Татары взяли Владимир, убили княжескую семью, сожгли город с его чудесными храмами, а затем опустошили и всю Суздальскую землю».

Из дореволюционного учебника «Русской истории» для средней школы историка Сергея Платонова.

Другое дело – не в традициях Орды было навязывать покоренным народам свою культуру, религию и вообще убивать и жечь ради удовольствия. Те города, что сдавались на милость победителя, оказывались в условиях, которые можно назвать сносными для проживания, – если, конечно, забыть про само понятие «суверенитет».

Свободным и суверенным не был и Александр Невский. Да, он сумел дипломатично подстроиться под желания Орды, что давало ему возможность защищать русские земли хотя бы с запада, – и слава богу, собственно, для этого его и нанимал вольный Новгород. Что же касается Москвы, то и она со временем приспособилась: сначала сумела, опираясь на тех же татар, обеспечить, чтобы все финансовые потоки в Орду шли через московские руки, причем часть этих денег, безусловно, до татар не доходила. На этих деньгах и возник первоначальный капитал города, а потом уже идет хрестоматийная история: Москва набрала силу, а затем, выбрав удачный исторический момент, сбросила с себя ненавистное ярмо.