После стольких лет ты ужасно уверен в своих силах соблазнителя, Джонатан Фрост.

— Чертовски верно.

Её голова откидывается на ступени лестницы, когда я целую её в шею, опускаю вырез платья и освобождаю её грудь. Я дразню каждый сосок своим ртом, жёстко, ритмично посасывая, в то время как мои большие пальцы обводят её шелковистую внутреннюю поверхность бёдер медленными кругами и сводят её с ума.

— Что я сделала, чтобы заслужить утренний оргазм? — спрашивает она с мечтательной улыбкой на своём великолепном лице.

— Ты была непослушной, Габриэлла.

Она прикусывает губу.

— Это была просто маленькая праздничная шалость.

— Это было очень похоже на настоящее уведомление о проверке налоговой службы, пока я не увидел, что оно адресовано Джонатану Скруджу Макгринчу.

Она хихикает.

— Надо держать тебя в тонусе, Фрост.

Я прикусываю её шею, затем оставляю влажный, горячий поцелуй.

— Тебе повезло, что я люблю тебя.

— Очень повезло, — выдыхает она, и её руки скользят по моей спине, затем ниже, притягивая меня ближе. — А теперь напомни мне, пожалуйста, насколько именно повезло.

— Это мне тут повезло, — говорю я ей, когда она расстёгивает мою пряжку, избегая расположенного поблизости места крепления инсулиновой помпы и трубочки у меня на бедре.

Запечатлев горячий, медленный поцелуй на впадинке моего горла, она как сексуальная воровка-карманница перекладывает мою помпу из переднего кармана в задний, чтобы она не мешалась, затем расстёгивает молнию на моих брюках и освобождает мой член, который уже пульсирует, такой твёрдый и жаждущий её.

В тот момент, когда я погружаюсь в неё, мы оба стонем от облегчения.

Сколько раз я это делал? В скольких местах и сколькими способами? И всё же каждый раз, когда я с ней, я испытываю отчаяние и опустошение, изнываю в нетерпении перед моментом, когда окажусь внутри неё.

С первым глубоким толчком моих бёдер её глаза закрываются. Она цепляется руками за мою рубашку и прикусывает губу. Сильно. Вид этого вынуждает меня издать грубый и низкий горловой стон.

Габби сжимается вокруг меня, мучая, потому что ей это нравится, и я не смог бы жить без этого. Это заставляет меня крепче вцепиться за лестницу и сильнее обхватить её другой рукой.

— Веди себя прилично.

Она хрипло смеётся.

— Лучше не буду.

Ещё одно сжатие вокруг меня заставляет меня толкнуться в ней.

— Чёрт, Габби.

Наблюдая, как её полные губы приоткрываются от удовольствия, эти кошачьи карие глаза распахиваются и находят мои, я касаюсь её клитора именно так, как она любит, тугими, быстрыми движениями, которые заставляют её сжимать каждый мой дюйм и жёстко насаживаться на меня, добиваясь своей разрядки. Лестница скрипит. Крики Габби становятся громче, раскрепощённее, эхом разносятся вокруг нас, хриплые и бездыханные. Я впитываю каждый отчаянный вскрик моего имени, каждое выдохнутое «да» и «пожалуйста», и «я люблю тебя», пока она не кончает, тяжело дыша, и не увлекает меня с собой.

После того, как мы приводим себя в порядок и поправляем одежду, я снова беру Габби на руки и несу её к одному из кресел перед камином.

— Зачем опять несёшь меня? — спрашивает она, обвивая руками мою шею и тяжело опуская голову мне на плечо. Её голос томный и довольный. Я живу ради этих интонаций в её голосе.

— Потому что одного краткого переноса через порог квартиры после свадьбы абсолютно недостаточно.

Она смеётся.

— После таких забав на лестнице я бы в мгновение ока потащила твою прекрасную задницу под венец, если бы ещё не сделала этого раньше, Джонатан Фрост.

— Знаю, — говорю я ей, целуя и опуская на пол. — Но приятно сознавать, что ты вышла за меня замуж много лет назад, и не только из-за моих безжалостных капиталистических махинаций, которые позволили тебе всю жизнь питаться шоколадным молоком.

— Горячим какао, — игриво рычит она, обхватывая меня за талию и снова целуя. Её глаза всматриваются в мои. — Кстати, о безжалостных капиталистических махинациях, я всё ещё не уверена, что простила тебя за то, что ты вытворил после свадьбы.

— Габриэлла, — я опускаю в одно из кресел и сажаю её к себе на колени. — То, что я «вытворил», было свадебным подарком.

Сняв ботинки, она сворачивается калачиком у меня на груди, устраиваясь именно там, где я хочу её видеть. Кончиком пальца она проводит по моему обручальному кольцу — широкому ободку из белого золота с выгравированными внутри снежинками, точной копии более изящного кольца, украшающего её палец.

— Покупка для нас этого магазина — самый непростительно романтичный поступок, мистер Фрост. Но я изо всех сил стараюсь забыть прошлое, — выражение её лица становится серьёзным, когда она смотрит на меня снизу вверх. — Это был самый лучший подарок на свете. И я никогда не смогу сделать тебе такой же подарок в ответ.

— Габриэлла. Любовь всей моей жизни, ты уже вручила мне такой подарок.

Она наклоняет голову, её улыбка такая мягкая и любопытствующая.

— И что это за подарок?

Я прижимаю её руку к своему сердцу и целую её со всей любовью в моём сердце.

— Это ты сама.

КОНЕЦ

1Его фамилия Фрост с английского переводится как «мороз, иней», её фамилия Ди Натале переводится с итальянского как «рождественская».

2Строчка одноимённой песни All I Want for Christmas is You.

3Кресло-шар — это по сути один из тех больших фитнес-мячей, на которых может спокойно сидеть и прыгать взрослый человек, но внизу есть основание с колёсиками, чтобы придать более устойчивое положение. Если есть желание, можете погуглить balance ball chair и посмотреть картинки.

4Если вы не знаете, что за сайт Реддит, можете представлять себе Пикабу — очень похожая структура, но сайт намного крупнее и масштабнее, ну и естественно англоязычный.

5Здесь стоит пояснить, что под местной лигой всё равно подразумеваются любители. Это не профессионалы, для которых хоккей — работа. Это люди с обычной дневной работой, создавшие регулярные команды и участвующие в состязаниях меж собой. Поэтому матчи часто проходят по вечерам или выходным.