Мужчина прищурился, оценивающе глядя на Соню. В его глазах читалось сомнение и едва уловимое понимание. Сергей примирительно поднял руки и улыбнулся.

– Хорошо. Я составлю документы. Нужны будут подписи: твоя и Зои Алексеевны. Когда все будет готово, позвоню. На это уйдет несколько дней. Тебе хоть есть где жить?

– Есть, – соврала, понимая, что срочно нужно решать вопрос с работой и жильем, – я сама позвоню с нового номера. Старый… потеряла сим-карту.

Из юридической конторы Соня выходила с противоречивыми чувствами. Еще вчера казалось, будто вокруг шеи затягивается смертоносная петля, не позволяющая дышать. Но теперь легкие наполнялись кислородом, а за спиной прорезались маленькие, еще не оперившиеся крылья. Она должна начать строить собственную жизнь, иначе никогда не повзрослеет. И вырвать с корнем все порочные связи. Взяв такси, отправилась к родителям. Понимала, что одного возврата квартиры мало.

Зоя Алексеевна хлопотала на кухне, что-то напевая под нос, а Олег Сергеевич как всегда копался в компьютере. Атмосфера по-прежнему давила на девушку своей безжизненностью. Но терять было нечего. Хотелось сорваться с поводка, наконец-то стать самостоятельной. Но…

– Сонечка, привет! – ее мать вышла, вытирая мокрые руки свежим белым полотенцем, – мы вроде не договаривались. Проходи.

Девушка сжала и разжала кулаки. Вдохнула, затем выдохнула. Взглянула прямо матери в глаза.

– Привет, Сонь! – крикнул отец.

В этот миг девушка осознала еще одну фундаментально важную вещь. Они – чужие. Несмотря на родственные узы, эти люди ей совершенно не близки. Вот он – ключ к освобождению. Да, она ничего никому не должна и может поступать, как хочет.

– Я была у Сергей Сергеича, – сказала она тихо, – хочу вернуть вам квартиру.

Глаза Зои Алексеевны округлились, а мягкая ткань застыла на мокрых пальцах.

– Как ты…

– Сними маску, мама, – в последнее слово Соня вложила всю свою ярость и презрение, – нет в ней смысла.

Девушке было до одури страшно и больно. Изнутри вырывалась, царапая горло, маленькая забитая девочка. Все внутренности упали в пятки и не спешили оттуда выбираться. Но она стояла, гордо глядя в лицо той, что должна была быть опорой, другом и самым близким человеком. А стала лишь кошмаром длиною в целое детство. В словах девушки отражалась боль каждой секунды, что провела в слезах из-за четверок в школе, несданных зачетов в университете и из-за одного случая на четвертом курсе.

– Это твой начальник тебя подговорил? – голосом строгой учительницы произнесла Зоя Алексеевна, – один звонок, и он потеряет работу.

– Дмитрий Сергеевич тут не причём. Мы расстались.

Тем временем отец девушки вышел в коридор, протирая очки.

– А чего ты не проходишь?

– Наша дочь решила вернуть квартиру, – сухо произнесла мать Сони, затем швырнула полотенце на пол и вышла из зала.

– Соня…

– Я тебя презираю, – у девушки не было сил молчать.

– Девочка моя, – в глазах мужчины отпечаталась искреннее непонимание, – что ты такое говоришь?

– Ты мог защитить меня. Мог ее остановить… но ушел в себя. А теперь она за твоей спиной проворачивает преступные схемы с другим мужиком! – Соню было не остановить.

Отец смотрел на дочь с болью. И принятием… неужели он всё знал?

– Я не хочу вас больше видеть. Разбирайтесь сами. А я буду строить свою жизнь. Прощайте, Олег Евгеньевич.

Девушка аккуратно положила свои ключи в хрустальную вазочку, стоящую около прихожей на изящном столике. С кухни послышались всхлипы, которые только раздражали девушку. Ее отец молча ушел в комнату. Это не семья, а ее жалкое подобие, от которого Соня была готова избавиться. Если когда-нибудь эти люди задумаются, признают ошибки и придут с извинениями, она простит. Возможно. А теперь остается последнее дело.

Выйдя из подъезда, девушка ощутила, как ее маленькие крылышки начали покрываться пухом. Думала, что будут слезы, угрозы, но нет. Конечно, мать не отпустит свой проект, в который вложила столько сил и желчи, который годами пыталась сделать подобием себя. Все вокруг приобретало новые цвета, пусть без дотошного босса и отравленные болью. Но Соня справится. Переживет это, как переживала все, что происходило с ней раньше.

Достав мобильный, набрала Ярослава.

– Привет, солнышко, – промурчал гитарист, – надумала-таки?

– Да, – сказала она, – нам надо встретиться.

Договорившись с Яром, Соня вытащила сим-карту и сломала пополам. Старый телефон выкинула уже давно, а купленный с Димой пока не смогла. День прошел, девушка заняла себя решением важных вопросов, поэтому мысли о расставании задвинула на задний план. Пока нельзя об этом думать. Доехав до нужной остановки, вышла и направилась через огромные ворота-арку ВВЦ. Это место всегда успокаивало, особенно сейчас, когда сердце выпрыгивало из груди. Они договорились встретиться в конце центральной аллеи, на одной из лавочек. Несмотря на будний день, вокруг туда-сюда сновали парочки, семьи с детишками, пожилые пары. Пока Соня ждала Яра, успела сто раз вспотеть.

Тот появился вовремя, плюхнувшись рядом.

– Привет, солнышко, – с улыбкой произнёс мужчина.

Соня сглотнула, прежде чем нашли силы на него взглянуть. В нос ударил свежий запах парфюма. Легкий, но серьезный, при этом неприлично сексуальный. Или это не парфюм? Большая рука музыканта легла на щеку девушки и несильно надавила, вынуждая повернуться. Внизу живота предательски заныло. Неужели она даже в такой ситуации его хочет?

– Добрый день, – пролепетала, стараясь не думать, выкинуть все мысли из головы.

– Ты разве не сидишь в своем офисе в это время?

Он глянул на часы. Аккуратные, невычурные, при этом дорогие. Волосы, как всегда, Яр убрал в аккуратный хвостик, бороду же заплел в косички. Обычные синие джины, белая рубашка с закатанными рукавами, открывающими татуированные запястья. Соня машинально облизнулась.

– Меня уволили, – призналась девушка, расплываясь в кривой усмешке.

Лишь бы не догадался о ее возбужденном состоянии. Нужно срочно сменить тему. Заполняя голову бытовыми мыслями, выталкивала свой основной вопрос. Соня не знала, сможет ли задать его напрямую. Сможет ли попросить о том, о чем должна. Музыкант же смерил девушку взглядом, затем прищурился и поднялся, затем протянул руку:

– Пошли поедим. На ВДНХ есть пара отличных кафе. Я плачу.

– Я