– Да уж!

– А вы ведь ни в чем не виноваты!

– Не виновата. Конечно, не виновата.

– Тогда объясните мне, ради всего святого, как у вас получается все время оказываться не в том месте и не в то время?!!

Слепокуров снова сорвался на крик. Лицо у него покраснело. А на лбу вздулись вены. Еще мгновение, и он начнет топать ногами, рвать на себе волосы и одежду.

– Тише, тише! – попыталась урезонить его Кира. – Вам нельзя так волноваться.

– И где была ваша подруга? – продолжал бушевать Слепокуров. – Где она-то была? Может быть, это она прикончила хозяина дома и его жену?

Такого Кира не могла стерпеть.

– Да что вы себе позволяете! Леся – она почти святая. И к тому же ни у меня, ни у нее не было повода. Вы бы лучше расспросили старшую дочь Виктора Алексеевича про ее жениха.

Слепокуров тут же остыл.

– А что жених?

– Юноша из бедной семьи, – принялась перечислять Кира. – Нина его обожает, но ее отец не разрешал парочке встречаться. Так что молодой человек мог и поспособствовать быстрейшему уходу старика из жизни.

Выдавая эту предательскую речь, Кира внутренне содрогалась. Но поделать с собой ничего не могла. Если уж выбирать между Лесей и незнакомым ей мужчиной, то она выбирает Лесю. И будет делать все, чтобы отвести подозрения следователя от нее. В пылу ссоры Кира даже не подумала, какие основания есть у Слепокурова для того, чтобы обвинять Лесю. А вдруг появились?

Да и наличие в доме у Леси бесчувственного Ромика нервировало. А если за ночь ему лучше не стало и он умер? Явится следователь к Лесе, а там очередной труп. Нет, не дело это. Надо попытаться отвести подозрение. Как говорится, попытка не пытка.

Но следователь за ее предложение неожиданно рьяно ухватился.

– Вот как, – пробормотал он. – Тут замешан мужчина? Я не знал. А можно про него узнать поподробней?

Увы, поподробней Кира и сама не знала.

– Не могу же я делать за вас всю работу! – высокомерно заявила она и добавила: – Надеюсь, теперь я могу быть свободна?

– Можете, – согласился Слепокуров и тоже добавил ложку дегтя: – Пока.

Освободившись после допроса, Кира тут же помчалась на кухню. Конечно, повариха тетя Катя уже все знала. А как же? Чай с ягодными пирожками и кофе с покупными пирожными оперативники пили на кухне. И тут же делились с добродушной и крайне любопытной поварихой разными секретами. Но тетя Катя еще и страсть как любила поболтать. И при виде Киры буквально возликовала.

– Садись! Ешь и пей! Я тебе сейчас такое расскажу, закачаешься!

Кира на всякий случай утвердилась на стуле покрепче. И кивнула в знак того, что готова внимать.

– Я это долго в себе держала, но теперь скажу!

– Ну?

– Знаешь, кто у Людки в полюбовниках ходил?

– Нет. А кто?

– Баба!

– Что? – оторопела Кира и даже временно поглупела: – Какая баба? Каменная? Золотая?

– Сама ты золотая! Обычная баба. Живая и уже не – молодая!

– А откуда вы… откуда вы это знаете?

– Звонила она сюда только что! Людку к телефону позвать просила. И не в первый раз, между прочим, я ее слышу.

Кира пыталась уяснить себе ситуацию, но при всем своем богатом воображении так и не смогла представить Людмилу с другой женщиной. Да еще пожилой. Зачем Люде это было нужно?

– Вы ничего не путаете?

– Точно тебе говорю! Я всегда подозревала, что она с отклонениями. Если хочешь знать, они с Виктором Алексеевичем разные спальни с самого первого дня имели. Именно Люда на этом настояла.

– Вполне понятно. Виктор Алексеевич человек пожилой… Был.

– То-то и оно, что был! Небось полюбовница Людкина его и грохнула!

– Не может быть! В доме не было чужих!

– Тю-ю! – с презрением присвистнула повариха. – Это кто же тебе такое сказал? Охрана? Много они понимают. Они только на воротах стоят. А я тебе так скажу, в дом и минуя охрану пройти запросто можно.

– И ночью?

– Ночью тем более!

Кира слушала и не знала, чему верить. Конечно, тетя Катя фантазерка. Но ведь для любой фантазии должна быть какая-то почва. Хоть самая зыбкая. И Кира решила разбираться с вопросами по мере поступления информации. Повариха обвинила Людмилу в любовной связи с женщиной? Вот пусть теперь и объяснит, почему сделала такой вывод.

– А очень просто. Слышала я, как они воркуют. Людмила ту женщину и кошечкой, и лапочкой, и дорогой, и даже любимой называла. И все клялась, что только о ней и думает. И упрашивала подождать.

– Чего подождать?

– То-то и оно! Я вот тоже подумала, что она ее подождать со свиданием умоляла. А теперь, после того как Виктора Алексеевича убили, уж не знаю, что и думать. Тем более, что та женщина его ненавидела.

– Что? Серьезно?

– Ну да! Так прямо и вопила. Мне в трубку все хорошо было слышно.

– Слышно?

– Говорю же, взяла случайно вторую трубку, вот и слышала их разговор.

Про себя Кира отметила, что, похоже, разговоры своей хозяйки тетя Катя слушала не единожды. Но в данный момент заострять внимание на этом факте Кире не хотелось.

– И что та женщина кричала? – спросила она у поварихи.

– Как что? Вопила Людмиле, мол, ненавижу твоего мужа. Убила бы его, подонка! И чтоб он сдох! Мир бы, кричит, чище стал! И тебе, Людка, лучше было бы.

Так, хоть с этим более или менее разобрались. Теперь понятно, из чего повариха сделала свои далеко идущие выводы. Людмила ласково разговаривала со звонившей ей женщиной. Та ненавидела Виктора Алексеевича. Вероятно, ревновала. Но могла ли убить? Этого Кира пока что не решила.

Вообще-то убийства из ревности случались в истории человечества с регулярностью насморка в осенне-зимний период. Но как насчет нетрадиционных любовных отношений? Впрочем, если есть любовь, должна присутствовать и ревность. И, решив, что ничего невозможного нет в том, что Виктор Алексеевич пострадал из-за женской ревности, Кира приступила к вентиляции следующего вопроса.

– А что там с охраной? – спросила она. – Как это мимо них в дом могли проникнуть посторонние?

– Очень даже просто. Через калитку.

– Я видела калитку. Она и днем всегда закрыта.

– Не та. Это новая калитка. А я тебе про старую говорю. Про нее, конечно, мало кто знает. Но она есть.

Наличие в доме двух калиток стало для Киры новостью. Гуляла она по саду. Мрачный сад, одни хвойные растения и газон. Да еще глухой забор, буквально весь изнутри и снаружи увитый плющом. Но никакой второй калитки там нет.