— Ничего не сломал? — тот увидел у меня на руке кровь.

— Кажется, нет. Ах, ты ж зараза! Чуть насквозь не проткнул. И нога болит.

В общем, выяснилось — что при падении, я действительно неудачно подвернул ногу. А поскольку на рабочке мы были в старых кедах и кроссовках, то не обошлось без последствий. Болело, правда, не сильно, но подключив актерский талант, я старательно изображал из себя пострадавшего.

Подошел лейтенант Лавров, отругал за нерасторопность и отправил в лазарет. А повел меня туда Стас Куртов. В медсанчасти меня осмотрели, рентген, к счастью, не потребовался. Да и попробуй его сделать… Это ж нужно со штабом согласовывать, чтобы машину прислали, а это тоже не быстро делается. Могли бы и своими силами, да водителей свободных не было. Добираться до госпиталя, пока все процедуры, пока то, да се. А до него почти сто пятьдесят километров. Короче, навскидку на это дело нужно было около недели.

Руку тоже обработали, перевязали. От работ, конечно же, временно освободили. Перед парнями, правда, было неудобно. Откосить-то я хотел, но не так. От обычной работы я не отказывался, хотел помочь в других делах…

В общем, до завтра меня оставили в лазарете. Для наблюдений. Все-таки начальник медицинской службы у нас был дотошным, от подобных моментов не отмахивался. Толку от того, что меня снова на трубы отправят? Еще, инфекцию, какую занесу…

Короче говоря, вот так и получилось откосить от неприятной работы, со стороны командования ко мне претензий особо и не было. Правда, чувствую, что вечером ко мне нагрянут Петров с Кукушкиным. Будут докапываться, как это так у меня получилось получить травму, а вместе с тем соскочить с трубно-ассенизаторских работ…

* * *

В канцелярии командира первой роты раздался поздний звонок.

Звонили не по внутреннему. Отставив кружку с горячим чаем, он поднял трубку.

— Слушаю, Воронин!

— Антон Сергеевич, это Виктор Викторович Кикоть. — раздалось оттуда. — Узнали?

— Конечно, узнал! — с готовностью ответил ротный. — У вас остались какие-то вопросы или появилась интересная информация?

— Ну, тут как посмотреть… Вот ваш боец, рядовой Громов. Максим Сергеевич, — голос у чекиста был спокойный и вкрадчивый. — Как он себя ведет? Есть что-то подозрительное в его поведении?

— Нет, все нормально. Совершенно обычное поведение. Не лучше и не хуже других.

— Не лучше других? — фальшиво удивился КГБшник. — А у меня есть информация, что он уже успел отличиться на стрельбах. И не раз. Хотя ранее, нет никаких сведений о том, что он вообще из чего-то стрелял. Ни в тире, ни на охоте. Вообще ничего.

— Хм, странно… А он говорит, ранее стрелял из мелкашки. Так, ну… И что вы хотите этим сказать?

— Погодите. Вы не меня не дослушали, товарищ капитан! — перебил его Кикоть. — В его личном деле есть пометка, что он владеет приемами айкидо и дзюдо. Но никаких секций при этом он не посещал. Так же я узнал, что на сборном пункте он проявил навыки надевания новой военной формы, причем чуть ли не в совершенстве. Это наталкивает мысли на то, что он не тот, за кого себя выдает…

Воронин шумно выдохнул. Ожидал продолжения.

— Конечно, это все мелочи и на основании этого делать какие-то выводы рано… — продолжил чекист. — Однако я взял на себя обязательство проверить данные на его отца. И знаете, что я обнаружил?

— Что?

— Ничего. Вообще ничего. Отец Громова, Сергей Николаевич, уже несколько лет не живет в Советском Союзе. Якобы уехал вместе с научной геологической экспедицией в Норвегию, да там и остался. В общем так, товарищ капитан… М-м… Присматривайтесь к вашему солдату, возможно, нужно дать ему больше свободы, чтобы он себя проявил как-то еще. Если будет что-то странное, звоните мне в любое время. Мой телефон, у вас есть. Как поняли?

— Понял, Виктор Викторович.

— И еще, но это только между нами… Мы допросили пленного, что Громов запер на складе… Говорит, что у них в части был сообщник!

— Чего⁈ — повысил голос Воронин, привстав со стула. — Это исключено!

— Угу… Может и так, а может и нет… Мы разберемся! Всех благ!

Далее чекист положил трубку, Воронин услышал только монотонные гудки.

— Да-а… Вот так история! — вздохнул он. Задумчиво постучал пальцами по столу, затем вернул трубку обратно на корпус телефонного аппарата. Затем крикнул дневального.

— Где рядовой Громов?

Глава 15

Не кочегары мы, не плотники…

Капитан Игнатьев вошел в свой кабинет, сразу обратил внимание, что на столе лежит желтоватый конверт. Судя по всему из плотной бумаги.

— Семенов, это откуда? — лениво спросил он, положив кожаный планшет на стул.

— Посыльный принес с первого этажа. На ваше имя пришло, товарищ капитан, — отозвался старший сержант, что был у него нештатным помощником.

— От кого?

— Не знаю, конверт был заклеен. Адресная строка отправителя пуста.

— Ясно. Сделай-ка чаю, а я пока взгляну, что там…

Старший сержант Семенов отправился исполнять поручение, а капитан внимательно осмотрел конверт, повертел его в руках. Даже понюхал. Опасения у офицера не было — он понимал, какой структуре принадлежит данный почерк.

Так делали сотрудники хорошо известного ему комитета из трех букв. Причем не абы кто, а те, с кем он когда-то учился и работал.

Взял ножницы, отрезал срез плотного конверта. Внутри лежал сложенный пополам тонкий лист бумаги, отпечатанный на машинке. Там значилось:

«Будь сегодня в центральном парке, в 14.00. Есть разговор. Точнее, даже два.» И подпись: В. Кикоть.

— Любопытно… — проворчал капитан, посмотрев на часы. Фамилия человека приславшего ему письмо, была знакомой. — Ну, как скажешь!

* * *

В роту я вернулся через день. Но лишь потому, что меня начмед не отпускал.

Никто на меня не злился, даже «старики». Их, кстати, неожиданно для них самих, тоже загоняли, но не на стройке, а по нарядам. Оно и понятно, раз есть приказ сверху переключиться на строительство, то это в приоритете и нужно задействовать больше личного состава. А попробуй-ка заставить «дедушку» красить полы или месить лопатой бетон. Себе дороже выйдет. Ротный это прекрасно понимал, а потому грамотно перекинул всех молодых солдат на строительные работы, а стариками забил все имеющиеся наряды. В целом, такой расклад всех устраивал.

В тот же