способ стрелял товарищ Сухов. А так — принцип помповушки. Браун Бесс тогда Сашке не понравился. Нет мушки и целиться приходится по упору штыка. Штык ведь надевается на ствол до упора. Кроме этого, при такой длине ствола совместить этот упор и прорезь вообще невозможно стоя. Рука дрожит. Всё же вес со штыком пять кило. Можно стрелять только по плотно наступающему каре противника, ну или лежа, но лёжа эту громадину просто не зарядить, даже теоретически.

И вот теперь ему выделили их от щедрот Парламента целых 12 тысяч ружей. Сашка решил, получив новую цифру, десять тысяч отдать в Крыму гарнизону Севастополя. А вот две тысячи… Об этом они с Иваницким тоже покумекали. Было очень заманчиво.

— Нет, Александр Сергеевич, на стволах есть номера. Кроме того, это новые ружья их и в армии ещё не много. Сразу станет понятно откуда эта партия. Нельзя.

— Жаль, — Сашка хотел раздать их в Ирландии, когда «Аретуза», переименованная в «Аврору», туда прибудет за матросами. Две тысячи ружей доставят в умелых руках наглам кучу неприятностей.

— Можно отдать их Русско-американской компании для вооружения дружественных индейцев и промысловиков.

— А ирландцы? — не сдавался Сашка.

— Желательно купить ружья французские. Это укажет англичанам на их вечного врага. Ничего не докажут, замнут, но осадок останется.

— Хорошая мысль, Олег Владимирович. Дайте команду в нашу контору во Франции начать скупать малыми партиями хорошие французские ружья.

«Аретуза» проветрилась. Великий посол Великого хана пожаловался лордам, что там дышать нечем. Англичанка типа вонючая гадит по углам. Дикари, не могут гадить в море. Чего уж адмиралы сделали с матросами и офицерами фрегата, Сашка не знал, но смотрели они на калмыков, как тигры на кролика и даже рычали. Ну, пусть. Зато трюм выскоблили от нечистот, и там хоть немного дышать легче стало. Воздух теперь, а не миазмы. Корабль пока посольство сидело в Лондоне ещё и прокилевали. И даже часть парусов заменили, они выделялись серым цветом, ещё солнце не выбелило парусину. Словом, великобританцы всё сделали, чтобы «передать» корабль джунгарам в идеальном состоянии.

— Спасиба, английская лорда, — поклонился дархан Дондук пришедшему проводить фрегат военно-морскому министру Фрэнсису Торнхиллу Бэрингу, — халосый колабль, не вонюций. Ты зе главный по колаблям. Все колабль сделай не вонюцим. Тебе моляки все будут говолить, пасибо лолда.

— Мои наилучшие пожелания вашему хану, — съел без сахара лимон главный лимонник, был он в штатском, и на морского волка не походил вообще, пузико, лысина на всю голову, длинный красный орлиный клюв. На алкоголика больше всего походил первый лорд адмиралтейства.

— Так он всё время в правительстве казначеем был, а тут кабинеты сменились и никого лучше не нашли, чем счетовода военно-морским министром поставить, — плюнул за борт майор Осборн, когда они подняли якоря и отчалили от пристани.

Событие сорок девятое

И тогда вода нам как земля.

И тогда нам экипаж семья.

Погорельский

Королева Виктория походила на портрет королевы Виктории, как Государь на милостивого государя. Тётка была малюсенькой, в ней, наверное, и полутора метров не было. Не карлица, но точно в детстве не кормили. И гены подгуляли. Кстати, насчёт ген, от неё же вроде жена Николая второго Алиса унаследует гемофилию. Так про недокармливали. Виктория была полтора метра в высоту и полтора в диаметре. Смотрелось это ужасно. Голова ещё принадлежала той миловидной дивчули, что смотрела кокетливо на Коха с портрета на стене, а потом был шар, скрытый балахоном таким, как у Пугачёвой в период её разжирения — расширения. Ну, да хорошего человека чем больше, тем лучше.

Дорвалась недокармливаемая красотуля до бесплатной колоритной жратвы и тут Остапа понесло. Голос при этом остался от той дивчули, вполне мягким и бархатным без хрипов и отдышек свистящих.

А вот принц Альберт мало изменился по сравнению с тем красавчиком, что смотрел осуждающе на Сашку с портрета. Высокий, за метр восемьдесят, подтянутый офицер в белом мундире с орденами всякими на груди и ленте. Разве кудри расплелись и чуть усики пеплом подёрнулись. Сашка вспомнил, как смотрел про эту парочку ролик на историческом канале. Сам ролик и всякие перипетии их супружеской жизни из памяти улетучились, а вот причина смерти, по словам ведущего, это брутального самца запомнилась. Папашка узнал, что его старший сын, вон тот, должно быть, худой пацан, что букой смотрит на дархана Дондука, будет шляться по проституткам в самых трущобных трущобах Лондона, пойдёт принц Альберт с ним поговорить и вернётся больным человеком и через пару дней умрёт. И мать выгонит будущего короля из дома и не будет с ним разговаривать годы.

Хороший видимо человек этот немецкий принц.

Дархан Дондук без Алисы, оставленной в посольстве, кланялся да молчал больше. Виктория ему не нравилась. Ну, мало кому сейчас может понравиться. Колобок такой с кукольной головкой. Надоело судя по всему Виктории молчание и кивание Дондука и она решила его разговорить.

— Господин посол, а у вас там реки есть, озера большие? — королева кивнула на глобус, что стоял в углу зала. Сашка стоял метрах в пяти от него. Темнота, не додумались ещё низменности в зелёный цвет раскрашивать, а горы в коричневый, даже моря ещё не синие, а серые. Сливается всё.

— Конесно, плеклассная кололева. В Джунгарии есть великая лека. Или называется. Долго течёт, потом есё тесёт. Потом снова тесёт. Долго-долго. Потом впадать огломное озело. Осень огломное. Балхаш называется. Самое интелесное озело в миле. Оно как селп, — Сашка изобразил руками серп. — И ловно половина озела солёная вода и ловно половина плесная вода. Чудо. Будда сделал, он мозет.

— Как же так? — удивился принц Альберт, разве бывают солёные озера?

— Ой, вей. Ой, плохо как. Твоя англиский учёный гоняй метлой. Они тупые. Они глупые. Как вы зивёте⁈ Каспийское моле — это озело. Посему моля и океаны солёные. Снег тает, дождь идёт в леки лучьи собилаются. Лека безит, соли ластволяет. Мало ластволяет. Потом попадает в моле. Там солнце светит ветел дует, вода испаляется, соль остаётся. Много лет леки бегут. Тысяча бегут, десять тысяч бегут. Соли больше и больше. А Балхаш плосто. Половина глубокая в неё Или впадает, а потом слазу мелкая. Там, где мелко, вода испаляется и солёная стала за тысячи лет. Не пелемешивается. Твоя плохой глобус. Скази, кололева, какого цвета моле?

— Серого…

— Ой, вей. Лолда.