– И что?

– И это было началом конца нашей безоблачной семейной жизни.

– Жень, ты все-таки подумай, может быть, у вас с мужем еще все наладится? – спросил Саша, наморщив лоб и чувствительно ослабив свои объятия.

Женя легкими прикосновениями пальцев разогнала морщинки с его лба и сказала:

– Я люблю тебя, Саша, и ничего не хочу менять. Ты написан у меня на роду. Мы жили в одном доме с башенкой на улице Вокзальной. Сколько помню себя, столько и думаю о тебе. И не могла тебя забыть, даже когда была замужем и, как мне казалось, очень удачно и счастливо.

Александр провел пальцами по ее щеке и дрогнувшим голосом произнес:

– Но ведь я раньше никогда не думал о тебе. Может, это дурной знак?

– Ерунда. Ты просто не так чувствителен, как я. Ты не думал обо мне, но с другими женщинами у тебя ничего не получалось. Ведь так?

– Так… – прошептал он, целуя ее в шею.

– Вот видишь! Это все потому, что только я предназначена тебе судьбой…

– Жень, – улыбнулся Саша, – может, мне все это мерещится спьяну, после «Посольской»?

– А я думаю, Сашенька, что мы с тобой пьяны не столько «Посольской», сколько любовью…

* * *

Кристине нравилось жить в новой семье. Она втихаря гордилась, что так здорово решила свою нелегкую проблему. Конечно, Краевский во всех отношениях нравился ей больше, чем Степан, но будущее Игоря в связи с его больными глазами очень туманно. Степан же кровь с молоком, сильный как бык, на котором пахать можно, вряд ли преподнесет ей какой-нибудь сюрприз по части здоровья. Свекровь относится к ней как к дочери, доченькой и называет, а еще Кристинушкой, Крисулюшкой и разными другими ласковыми производными от ее довольно редкого имени. Собственная ее мать никогда не сказала дочери ни одного ласкового слова даже в раннем детстве, никогда не обняла и не погладила ее по голове. Со временем Кристина перестала ждать от нее проявлений нежности, приспособилась к ней и редко провоцировала на гнев, поскольку знала, что та в таком состоянии становится неуправляемой. Кристина подозревала, что у матери не все в порядке с головой, но спросить было не у кого, по врачам Валентина Константиновна не ходила, работала скромной служащей при местном ЖЭКе. Они жили скромно, но не бедствовали, потому что, как подозревала Кристина, у матери были еще какие-то заначки, оставшиеся ей от весьма не бедных родителей.

В семействе Николаевых Кристина впервые в жизни погрузилась в настоящие родственные отношения. Свекор, Владимир Дмитриевич, возвращаясь с работы, всегда спрашивал, как она провела день. Сначала Кристина отвечала односложно, потом с некоторыми подробностями, а затем стала подсаживаться к нему за стол, когда он ужинал, и делилась всем, что произошло за день, и вообще всем, что только приходило в голову. Тут же рядом суетилась свекровь, вставляла свои уморительные словечки, мимоходом поглаживая невестку по плечу. Брат мужа, Дмитрий, тоже целовал ее в щеку, когда откуда-нибудь возвращался, и каждый раз совал ей то апельсин, то румяное яблоко, то бутылочку детского сока. Даже соседи Николаевых, бездетная сорокалетняя пара, всегда справлялись о здоровье Кристины и, казалось, также с нетерпением ждали прибавления в молодом семействе, а значит, и в большой коммунальной квартире.

Сама Кристина так размякла в окружающих ее доброте и заботе, что бывшие ее одноклассники и друзья вряд ли узнали бы в ней гордую красавицу, неприступную и злую на язык. Она даже начала подумывать о том, что все вокруг – тлен и суета, а настоящее – это только маленький уютный семейный круг, где все любят друг друга, ждут с работы или учебы и вместе ужинают за большим и обильным столом. У нее такого не было никогда в жизни, и она упивалась этим простым счастьем и даже редко выходила из дома. О том, что собиралась поступать в институт, она забыла и думать. В семье недостатка в деньгах не было. Владимир Дмитриевич хорошо зарабатывал, да и Степан, который уже заканчивал учебу, давно присмотрел себе хорошее место в колпинском земельном комитете. Братья Николаевы уже несколько раз были там на практике, хорошо себя зарекомендовали, и их обоих в комитете ждали.

Выписки матери из больницы девушка побаивалась и очень редко навещала ее, ссылаясь на трудно протекающую беременность. Ей казалось, что резкая, нетерпимая Валентина Константиновна обязательно расстроит ее уютную и счастливую жизнь.

Хуже всего дело обстояло со Степаном. Ему льстила красота Кристины. Он охотно выходил с ней в люди и довольно улыбался, когда вслед его жене оборачивались встречные мужчины, а приятели поднимали вверх большой палец и откровенно завидовали. Тогда Степан как собственник обнимал жену у всех на виду, интимно целовал в шею и даже шептал ей на ушко неловкие нежности. Дома же он чаще всего бывал угрюм и довольно часто намекал Кристине на то, что она женила его на себе хитростью. Она весело отшучивалась, надеясь, что он растает и подобреет, когда увидит родившегося малыша. На стороне Кристины были еще и ночи. Именно по ночам Степан приходил к мнению, что с женой ему все-таки нежданно-негаданно повезло: во-первых, она такая красивая, что все завидуют, даже брат Митька, а во-вторых, еще и страстная до такой степени, что лучшего и желать невозможно.

Но когда живот Кристины, что называется, полез на нос и ее сексуальные возможности несколько снизились, Степан с каждым днем начал мрачнеть все больше и больше.

– Не кажется ли тебе, Кристина, что ты беременна уже чуть ли не второй срок, – сказал он однажды молодой жене. – Словно какая-нибудь слониха.

– Почему именно слониха? – как всегда весело спросила она мужа.

– Ну, они, кажется, вынашивают плод больше года.

– Люди тоже, бывает, перехаживают, разве ты не знаешь об этом?

– Но не столько же? У нас с тобой первый раз когда было?

– Когда кто-то залил вашу кухню, – быстро сказала Кристина. Она была уверена, что вид ужасного мокрого потолка в только что отремонтированной квартире должен был начисто перешибить в голове мужа все даты.

– Вот именно! – неожиданно обрадовался Степан. – Именно когда залили кухню! А это случилось первого февраля?

– Откуда такая точность!

– Оттуда! Мы к дню рождения отца готовились, пельмени лепили, а нам чуть ли не в миску с фаршем вдруг с потолка потекло. А день рождения у папки второго! Вот и считай! Ты должна родить первого ноября, а сейчас у нас что?

– Подумаешь, всего-то начало декабря… Если хочешь знать, перехаживают всегда с мальчиками, что как раз подтверждает результаты УЗИ. Разве ты что-нибудь имеешь против сына?

– Кристина, очнись! Сегодня второе декабря! Одиннадцатый месяц пошел!

– Скажешь тоже… одиннадцатый… Всего-то месяц переходила… Такое бывает. Вот у кого хочешь спроси!

– Вообще-то, Кристиночка, это многовато, – вмешалась свекровь. – Прямо не знаю, куда врачи смотрят! Как бы это ребеночку не повредило! Хочешь, вместе в консультацию сходим, поговорим?