чуйка есть, и чуйка правильная, а в нашем деле это главное. А ты наставник хороший, сколько орлов, под своим крылом вырастил.

— Спасибо, за комплимент Олег Алексеевич, но подустал я уже орлов растить, работать надо…

— Вот и загрузишь Краевского по полной программе, он молодой, сдюжит.

При упоминании своей фамилии Сергей вздрогнул. Ничего себе, как о нем шеф отзывается?! А ведь кроме ругани в свой адрес лейтенант от Кудряшова ничего не слышал, ни одного намека на похвалу.

— Как скажете, — вздохнул Анисимов.

Лейтенант только успел, отклониться в сторону, чтобы его дверью не задело, когда подполковник вышел из кабинета.

— А? Ты здесь? — произнес Анисимов, неприязненно посмотрев на лейтенанта — Заходи…

— Здравия желаю, — отчеканил подскочивший со стула лейтенант, и, разминувшись с Анисимовым, зашел в кабинет.

— Значит так лейтенант, дело твоё закрыто, а чтобы от безделья не слонялся, где попало, с сегодняшнего дня поступаешь в распоряжение подполковника Анисимова. — Сурово и почти мрачно заявил Кудряшов, словно лейтенант был отъявленным лодырем, бездельником, и разгильдяем. У Сергея даже закрались сомнения, что это не его Кудряшов сейчас Анисимову нахваливал, а есть в конторе ещё какой-то лейтенант Краевский, причем полная противоположность ему.

— Тебе все понятно?

— Так точно! Поступаю в распоряжение Анисимова. Разрешите вопрос?

— Ну? — полковник вопросительно уставился на Сергея, поняв брови.

— А чем занимается отдел Анисимова?

— Много чем…. у него и спросишь, — вздохнул Кудряшов, — А в данное время у него в разработке дело о похищении гражданки Листопад Ольги Алексеевны. Кажется, тебе эта фамилия знакома?

— Так точно! — обрадовался лейтенант, что его интерес совпал с дальнейшей работой, — Разрешите идти?

— Свободен. И не забывай, о результатах дела докладывать не только Анисимову, но и мне лично.

— Понял, — кивнул Краевский.

А выходя от шефа, понял, не только это, но и причину неприязненного взгляда Анисимова. Тот, наверное, подумал, что лейтенант выскочка и любимчик шефа мало того, что подкинул работу для Анисимова, так помимо всего прочего внедряется в его отдел как осведомитель.

* * *

Да, это было единственное, что я мог сделать… Как тогда, когда угрожал Новикову открыть портал под креслом, на котором он сидел. Это собственно не совсем портал, это изменение свойства пространства. И прежде чем такое делать, нужно точно знать, что где-то внизу есть полость, куда данный предмет может переместиться. И в данном текущем случае, полость видимость нашлась. Метеорит ухнул вниз, и пропал. Портал закрылся. Пропали мои друзья хранители. Как только пропало свечение от камня, лес погрузился во тьму. Мне сразу стало жутко неуютно. Только сейчас я почувствовал как холодно. Ведь до этого тут было несколько теплее, то ли от камня, который как говорил Владимир Сергеевич, испускает немыслимое количество энергии, то ли потому, что это было несколько другая реальность с почти тропической растительностью. И эта растительность про холод сообразила раньше меня. Листья на пальмах повисли как мокрое белье на веревке. И трава под ногами скукожилась и стала мокрой от внезапно выступившей росы. Конденсат выпал. Темно. Сыро. Холодно. И фонарик в рюкзаке остался… Бля! А мне ещё назад топать, вернуться к Федотову и Насте. И хорошо было бы знать в какую сторону идти. Впервые в жизни я растерялся, как ребенок, потерявшийся в магазине. Выбравшись из кратера, я окинул взглядом окружающий лес, и приуныл. Открыть дверь, как я когда-то фантазировал про овраг, в земле не получалось, и в танке тоже. Ближайший танк я опробовал в первую очередь. А потом, я вдруг понял, что в архиве подразумевалось под управляемой очисткой территории…, и мне стало совсем не по себе. Я присел на останки поваленного дерева, поросшего каким-то ядовито-желтым мхом, и остро захотел закурить. Становились понятными засады в деревне, и кто их организовывал… Выйти на высшего хищника, и уничтожить. А мы, это и есть высшие хищники. Как там Федотов? Жив ли ещё? И правильно ли я сделал, отправив метеорит в недра планеты? Может эти отверстия, что я видел во сне, те самые, которые в тундре, вскорости появятся на самом деле? Это «семена жизни» прорастут и найдут выход? Может в камне предусмотрено и такое развитие событий? Что там может развиться под землёй и вылезти наружу? Как-то даже представлять не хочется. Но одно я знаю точно, никаким ядерным ударом в нашей реальности, его было не уничтожить. Точно так же, как ту книгу апокалипсиса.

И тогда, сорвав руками травинку, я размял её в руке и решился. Это было непривычно, но почему бы не попробовать… Сделать самому себе ловушку, как для тигров, и переместиться сначала на луну, а оттуда к Федотову.

* * *

Капитан лежал у потухшего костра. Костер дымил. Темно.

— Федотов, — тихо позвал я, — Ты как? Жив?

И не дожидаясь ответа, наклонился над телом. Стал ощупывать. Ощутил под рукой что-то мокрое и липкое, это навстречу мне протянулась рука капитана.

— Жив, — хрипло отозвался Федотов.

— Чем она тебя?

— Сам не понял, к-хы, кхы…, - закашлялся капитан, — Ты откуда знаешь, что она?

— Это не она сама, а то, что в неё вселилось…

— Я тоже понял, что не сама… Не может ребенок такое…

— Давно она ушла?

— Не ушла, уехала верхом на звере… Тут где-то фонарик я обронил. Посмотри…

Я не стал искать фонарик капитана, а шагнул к своему рюкзаку, и, достав свой фонарик, осветил Федотова. От яркого света, он прикрыл глаза окровавленной рукой. А я успел увидеть мокрое, черное, расползающееся по животу большое пятно, которое он судорожно пытался сдержать левой рукой.

Всё! Времени для разговоров не осталось, он потерял много крови. И я засуетился. Стащил с него бесполезный бронник, бушлат. Обнажил большую резаную рану на животе. Бинта, извлеченного из аптечки, было мало, до обидного мало, даже из двух аптечек. А рана глубокая, страшно представить насколько глубокая. Тогда я кинулся к костру. Подкинул сухих веток, раздул. Костер разгораться не хотел. Долбанная сырость!

Обнаружил в рюкзаке флягу со спиртом. Плеснул капитану в кружку. Дождался, когда он выпил. Плеснул ещё. Нашел фонарик Федотова и включил для лучшей подсветки. Ополоснул свои руки спиртом из фляги, полил на живот Федотову. Тот зашипел, как змея, но выдержал. А я, дав ему ещё выпить спирта, стал иголкой и суровой ниткой, сшивать края раны.

— С-су. Ты!

— Я Саша, я… Ты потерпи чуть-чуть, сейчас легче будет, — старался подбодрить я Федотова, а на самом деле себя. Ведь мне никогда ничего такого делать в своей жизни не приходилось.

— Давно она ушла?

— С полчаса, наверное…

— Это хорошо…

Ещё один стежок..

— С-сы, — зашипел Федотов.