— Во-первых, меня бы очень даже устроило, если бы ты и вовсе сняла эту юбку и надела рубашку, в которой собиралась спать! Нет, вру, конечно, было бы лучше, если бы ты и вовсе сияла с себя все… — обаятельная улыбка изогнула красивые губы мужчины. И Злате тотчас захотелось их поцеловать. — Но тогда я не смогу ни кушать нам приготовить, ни вообще что-либо делать. Поэтому, если тебе хочется переодеться, прошу в спальню, рубашка висит на спинке кровати. А про помыться… у меня есть замечательная идея, золотая моя! Мы натопим баню!

— Баню? — поперхнулась девушка.

— Ну, ты ведь хотела помыться, вот мы и помоемся! Я не хочу, чтобы ты уходила! — улыбка сошла с его лица, он обнял девушку и коснулся губами ее виска. — Я хочу, чтобы ты осталась сегодня со мной! Завтра мне нужно будет уехать домой, надо решить вопрос с работой. Поэтому до завтра я тебя никуда не отпущу…

Дорога на «ГАЗели» до ее дома заняла, кажется, всего минуту. Всю эту бесконечно долгую минуту Полянская, не мигая, смотрела вперед, едва удерживаясь от того, чтобы, как бывало с ней в минуты великих волнений, не начать «ломать» пальцы и кусать губы.

Минута пролетела как одно мгновение. Дорош, кажется раз двадцать поворачивал голову в ее сторону. Уж неизвестно, что ожидал он увидеть, но Злата из последних сил старалась сохранить спокойствие.

И вот машина тормозила у дома. Дома, где она не была, кажется, сотню лет! Мужчина повернулся к ней. а девушка опустила глаза и крепко сжала ладони. И зачем она только согласилась себя подвезти! Да, конечно, ей хотелось еще хотя бы минуту побыть с ним рядом, оттягивая неизбежное расставание. но легче от этого все равно не стало. Если бы она не поехала с ним, его машина уже давно бы скрылась за поворотом, оставив после себя легкое облачко пыли, а она брела бы по пустынной улице и размазывала по лицу слезы.

— Эй! — окликнул он ее — А ну-ка посмотри на меня!

Девушка заставила себя поднять к нему огромные голубые глаза.

— Уж не думаешь ли ты, золотая моя, что я уезжаю навсегда и оставляю тебя? — негромко спросил он. На губах его играла чуть заметная улыбка, отчего на щеках выступали ямочки, но глаза смотрели пытливо и нежно.

— Нет… — девушка отрицательно качнула головой.

— Я приеду. Вот, возьми! — он протянул ей клочок бумаги, вырванный из простой школьной тетради. — Это номер моего мобильного телефона. Если что-то случится или… Звони в любом случае! Поняла?

Злата кивнула.

— Иди ко мне, — нетерпеливо сказал он, поворачиваясь к ней и сгребая в объятия.

Она прижалась к его груди щекой и закрыла глаза. Злата просто прижималась к нему, не разрешая себе обнять его, обвить руками его шею, будучи уверенной, что не сможет разжать бытия. Не сможет отпустить его…

Дорош поцеловал ее в висок и отпустил.

— Ну, ладно, беги! Не скучай!

Ей показалось или в его интонациях было нетерпение? Его раздражало это затянувшееся прощание? Его нервировал ее убитый вид? Он спешил уехать? Обида больно кольнула сердце девушки. А ведь он и не выглядел особенно опечаленным их расставанием. Мысленно он уже был не здесь Дела и предстоящая встреча занимали его куда больше, чем то, что творилось сейчас в ее душе. Жизнь брала свое… А что ждало ее?

— Пока! — только и смогла сказать девушка и поспешно выбралась из машины. Оглянулась, махнула ему на прощание рукой и побрела к калитке. Заработал мотор, машина тронулась с места, а Злата вошла во двор и даже не оглянулась.

Глава 13

Полянская упала на кровать и уткнулась лицом в подушки. Ее трясло, а грудь сдавливало так, что трудно было дышать. Хотелось заплакать, но слез не было. Горло перехватило, но глаза оставались сухими. Дороги уехал, и мир в одно мгновение стал огромным, пустым и неуютным. А она, Злата Полянская, двадцати трех лет от роду, чувствовала себя в нем заблудившимся ребенком. Вселенская тоска завладела душой. Она вспоминала вчерашний день и хотела вернуть его. остаться в нем навсегда. Вчера она была так счастлива, а сейчас чувствовала себя такой несчастной, такой одинокой. И бесполезно было убеждать себя: он, конечно же, вернется, и она снова будет смеяться, встречая взгляд его темных глаз, в которых попеременно будет плескаться то веселье, то желание, то любовь Он нужен был ей сейчас, сию минуту!

Дорош уехал, чтобы заняться какими-то там своими делами, решить какие-то свои, неведомые ей проблемы. Он с легкостью окунулся в тот, другой, привычный для него мир, а Злата не могла заставить себя подняться с постели. Не могла заставить себя снова зажить так, как жила всего несколько дней назад. Сознание отказывалось реагировать на внешние факторы. Звонки на домашний и мобильный телефоны, голоса за окном шум проезжающей машины, сумерки, в которые медленно погружалась комната, голодное урчание в животе — все это было таким неважным, таким несущественным. Были только воспоминания, за которые она цеплялась, как утопающий за соломинку. Девушка перебирала их, как драгоценные, редкие жемчужины, пока, наконец, слезы не хлынули из глаз. Полянская плакала и плакала, не в состоянии остановиться, пока не погрузилась в тяжелый, тревожный, липкий сон, похожий на забытье, а Дорош даже не позвонил.

Утром она проснулась с тяжелой головой, воспаленными глазами и опухшим от слез лицом. Едва сползла с кровати чувствуя себя разбитой и больной, и вышла из спальни. Входная дверь была открыта, она так и спала. Но это нисколько не обеспокоило, она даже не стала проверять, на месте ли особо ценные вещи. Пройдя на кухню. Злата налила воды в чайник и поставила его кипятить на плиту. Сама же опустилась на табуретку и потерла лицо руками. Надо собраться с мыслями! Ну, в самом деле, разве ж можно так распускаться? Только собраться никак не получалось. Злата чувствовала себя так… Так, как будто ее вдруг не стало. Всего несколько дней назад была золотая девочка Злата Полянская, были у нее мечты, надежды, какие-то цели и жизненные приоритеты, которые совершенно неожиданно разбились, разлетелись на осколки. Теперь все мысли были только о Витале.

Она и сама не понимала почему ей так плохо. Ведь ничего не произошло. Она любит, она любима. Дорош уехал по делам всего на пару дней, он вернется, и все снова будет хорошо! Только эти несколько дней нужно как-то прожить, вытерпеть, продержаться! Ужас! Ужас!