Я, наверное, час приходила в себя после этой сцены. Думала о том, что она мне ещё не раз сниться будет в тех или иных интерпретациях.

Всю ночь я то лежала на боку на кровати, повернувшись к стене и не в силах расслабиться, то сидела на ней, положив голову на колени и обхватив ноги руками. Я не хотела есть, иногда пила воду, и очень ждала утра. Я вдруг поняла, что с того момента, как я зашла в квартиру к Даниле, в безопасности я себя чувствовала только тогда, когда Валера был рядом со мной. И мне очень этого хотелось. Очень.

Чувства безопасности. Защищённости. Каменной стены, за которой я, в случае чего, могла спрятаться.

За ночь распогодилось и утро выдаётся ясным и солнечным. Снег только на вершин вдали. Градусов пять тепла.

Лимузин следует за двумя чёрными "Лексусами", в которых сидят люди Хрянова. За лимузином едет ещё один "Лексус", только серебристый. Мы проезжаем мимо оформленного в китайском стиле парка, сворачиваем на парковку невдалеке от него, у ресторана.

Парковка заполнена синими и чёрными машинами Ковалевского, рядом с которыми стоят люди в костюмах. Впечатление, что я на какой-то мафиозной встрече.

Хрянову открывают дверь, он просит меня подождать и выходит из машины. Сквозь тонированное стекло, я вижу Валеру, который идёт ему навстречу. И Ковалевского в тёмно-синем костюме и Хрянова в сером костюме сопровождают по три человека в чёрных костюмах. Они останавливаются по центру парковки и, не пожимая рук, здороваются и принимаются что-то обсуждать. Спустя минуту Хрянов оборачивается, машет рукой и к лимузину подходит ещё один человек Хрянова, который открывает передо мной дверь и просит выйти и помахать рукой Ковалевскому.

В пуловере, джинсах и кедах я выгляжу, наверное, на этой встрече просто по-идиотски, но меня сейчас это мало волнует. Я выхожу из машины и машу Валере. В ответ он приветственно поднимает руку и ободряюще улыбается мне. Мужчина, открывший мне дверь, просит сесть обратно в машину. Как только я это делаю, он закрывает дверь.

Я вижу, как группа из восьми человек во главе с Хряновым и Ковалевским идёт ко входу в пафосный ресторан, и к ним с обоих сторон присоединяется по двое человек в серых и полосатых костюмах. В руках у них портфели и кожаные папки. Судя по всему, это и есть нотариусы.

Все они вереницей заходят в ресторан и наступает томительное ожидание. Оно длится не менее получаса, я уже начинаю серьёзно нервничать. Но вот из ресторана появляются сначала охранники Ковалевского и Хрянова, затем они сами, затем нотариусы, а следом другие охранники. Они снова останавливаются в центре парковки, недолго обсуждают что-то и Хрянов, снова обернувшись, жестом приказывает выпустить меня из лимузина.

Открывается дверь и я иду к Валере. Мне хочется бежать к нему, но я заставляю себя просто идти. Он делает несколько шагом мне навстречу и вот я уже тоно в его объятиях, наслаждаясь его ароматом и теплом, и обнимаю его сама. Он прижимает меня к себе, целует мои волосы и, продолжая обнимать рукой за плечо, поворачивается к Хрянову. Тот тоже улыбается.

— Ну что ж, — торопливо говорит он — Всё в порядке? Между нами больше нет никаких разногласий? С девушкой обращались очень почтительно. Правда ведь, Милана?

— Да, всё нормально, — холодно отвечаю я.

Теперь я могу смело смотреть ему в его маленькие чёрные глазки. Рядом с Валерой мне вообще не страшно.

— Да, вопрос между нами закрыт, — говорит он.

— В таком случае, — довольно улыбаясь, отвечает Хрянов, — пришло время пожелать друг другу хорошего дня и разъехаться. Хорошего дня, Милана. Хорошего дня, Валерий Палыч.

Он тянет руку Ковалевскому и тот коротко пожимает её. А затем чуть поворачивается в сторону и машет кому-то из своего окружения. Хрянов озадаченно смотрит на двух подходящих к нам мужчин. Один из них усат и в сером костюме, второй бородат — в джинсах и лёгком сером плаще поверх синей рубашки. Я тоже недоумевающе перевожу взгляд с них на лицо Валеры. Он совершенно невозмутим. Как только эти двое подходят, Хрянов настороженно спрашивает:

— Ээээ, прошу прощения, а это кто?

— Познакомьтесь, пожалуйста, с Василием Палычем, — Ковалевский плавным жестом указывает на усатого мужчину, — он официальный представитель кредиторов Степанова-младшего. Василий Палыч, это Семён Степаныч, официальный владелец колье Лантольи. Документы в наличии, копии сделаны. Общайтесь.

— Ничего не понимаю, — растерянно бормочет Хрянов, автоматичеки пожимая протянутую ему руку усача.

— Данила Степанов, — отвечает тот, — совершил суицид, это уже доказано следствием. Совершил он его по причине пропажи колье, под которое взял кредит с бешеными процентами на условиях, что официальный владелец колье Лантольи выступает гарантом выплаты долгов, в случае, если этого не может сделать Степанов-младший, который владел им на основании генеральной доверенности. Такая бумага была выдана его отцу господином Ковалевским. В нынешних условиях эти долги переходят к вам. Они составляют, с учётом просроченных…

— Ну и козззёл же ты, Ковалевский…. - шипит изменившийся в лице Хрянов.

Валерий, продолжая обнимать меня за плечо, разворачивает меня, и мы идём к его людям. Повернувшись, он бросает через плечо:

— Хорошего дня, Семён Степаныч. Хорошего дня.



Спустя час мы сидим с Валерой в маленьком ресторанчике в центре Цюриха. Вдвоём. Закончив с салатами, переходим к кофе. Я делаю глоток и, глядя в любимые глаза, спрашиваю:

— А как ты хотел уладить этот вопрос с кредиторами Данилы, в случае, если бы не передал права на колье Хрянову?

Валера с улыбкой пожимает плечами:

— Я бы просто выплатил эти деньги. Они существенные, конечно, но я не могу сказать, что это бы меня финансово подкосило. Я же говорил тебе, колье мне нужно было не из меркантильных интересов. Оно было символом.

— Тогда почему ты отказался от него?

— Потому что в ином случае я потерял бы тебя. Это был выбор и я его сделал.

— Хрянов, когда мы выезжали, сказал мне, что ты меня любишь. Он сказал, дословно "Я бы никогда не отдал десять лямов евро за женщину. Пусть и красивую".

— Я в тебя сильно влюблён, это верно. Ты вновь сделала меня живым. Я не знаю как, но это факт. И надеюсь, что это надолго. Желательно — на всю оставшуюся жизнь. И ты знаешь, — он усмехается, — я хочу умереть старым. Внуков поняньчить, посмотреть, как они в университеты поступят, всё такое.

— А у тебя разве есть дети? — озадаченно спрашиваю я.

— Слушай, ну в этом вопросе я очень рассчитываю на тебя.

Улыбаюсь, и, наверное, краснею. Смущена очень.

— Понимаешь, Милан, я на самом деле выбрал не между колье и тобой. Ты не товар, тебя нельзя обменивать на драгоценности. Я никогда бы себе не простил, если бы ты погибла. Мне даже думать об этом страшно. Я выбрал между прошлым и настоящим, между прошлым и будущим. Мне не нужно больше колье Лантольи. Как символ не нужно. Мне нужна только ты.