Королевская спальня, по ту сторону водяных струй, полна суеты.

Там суетится весь гарем фей. Одни приносят клочки пушистых, синих, похожих на сладкую вату, облаков, чтобы выстелить колыбель, другие гонят бегемошек – насекомых размером с осу, с антеннами на голове и пыльцевыми мешочками на лапках – к светящимся цветам.

Эти цветы прислала Гренадина. Она обнаружила, что больше всего ей нравится возиться в саду. Запах растений помогает Гренадине запомнить, как ухаживать за ними; они стали для нее чем-то вроде обонятельного эквивалента волшебных ленточек, которые она носит на пальцах рук и ног.

Цветы, которые она подарила нам, переливаются всеми цветами радуги и имеют форму колокольчика. Они висят стеблями вверх над колыбелью. Когда крылатые бегемошки опыляют их, цветы звенят и испускают медовый аромат. А еще они вращаются, отбрасывая пятна света на обшитые бархатом стены. Волшебная игрушка, специально для волшебного принца.

Лорина, жена птицы додо, держит кончиками крыльев ручку ведерка, полного какой-то густой хлюпающей жидкости. Она ставит его в нескольких шагах от кровати. Ее человеческое лицо сияет от радостного волнения.

– Я принесла патоку, которую просила Паутинка!

Алые перья Лорины взъерошиваются, а оглушительный голос эхом отдается от стен.

– Еще я разбудила королевского советника, чтобы он вскипятил ее.

Бабочки испуганно вспархивают в террариумах, стоящих на полках. Мой позвоночник отзывается болью. Морфей морщится, а я нетерпеливо скриплю зубами и желаю, чтобы она поскорее ушла. Обычно я терплю ее манеры, потому что у Лорины доброе сердце, но сегодня я и так на грани.

В коридоре что-то гремит, и через две секунды в комнату впрыгивает Белл Кроллик в мятой ночнушке, похожей на туалетную бумагу. Ночной колпак волочится за ним по полу, криво свисая с одного рога. Он сонно моргает розовыми глазками и трет их костяными кулачками.

– Опоздал я? – зевая, спрашивает он. – Червонный принц наконец появился?

– Еще нет, соня, – отвечает Паутинка, впархивая следом, и подталкивает Кроллика к ведерку с патокой, стоящему у ног Морфея. – Помнишь, что я тебе сказала? Его надо согреть.

Королевский советник сосредотачивает взгляд на полу.

– Какого черта? – кричит Морфей, когда его обнаженные ступни становятся ярко-красными.

– Ваши ножки замерзли, не так ли? – спрашивает Кроллик с явной обидой. – Паутинка сказала…

Мы все смотрим на Паутинку.

– Наоборот. Я сказала, что ему не помешает быть немножко хладнокровнее, – сердито отвечает та. – Хозяин выказывает пугающую неосторожность, когда речь заходит о некоторых аспектах его жизни…

Она подмигивает и порхает вокруг нас, пытаясь выглядеть деловито и невинно, хотя ее медные глаза полны лукавства.

Когда я покинула Страну Чудес, чтобы выйти за Джеба, мы с феечкой помирились. Но с тех пор как мы с Морфеем вступили в брак, Паутинка сделалась невероятно колючей и ревнивой. Как будто, пробыв столько лет его наперсницей, она вновь вспомнила о своих неразделенных чувствах к нему.

Кроллик скорбно морщит лоб, глядя на Морфея.

– Белл Кроллик согрел вам ноги… зря?

– Да! – выкрикивает Морфей и задирает ногу, чтобы посмотреть на ярко-красную подошву.

Я хватаю его за руку, напоминая, что надо сохранять спокойствие. Он стискивает мои пальцы в ответ, и бешенство на его лице превращается в досаду.

– Я вовсе не замерз!

Он бросает на Паутинку предостерегающий взгляд.

– И я не могу быть хладнокровным, когда речь идет об Алиссе.

Фея опускает взгляд, и ее темная кожа краснеет, заливаясь румянцем.

– Простите, ваше величество.

Королевский советник кланяется так низко, что чуть не утыкается головой в постель.

Морфей ловит его за рога и подталкивает к ведерку с патокой.

– Так, мистер Путаник. Вот что надо нагреть. Берись за дело.

Кроллик кивает и устремляет взгляд на другую цель. Металлическое ведерко делается оранжевым. Вязкая жидкость булькает и лопается, наполняя комнату вишневым запахом. Покончив с этим заданием, маленький подземец подбирает несколько упавших клочков облака, устраивает на полу подстилку, сворачивается на ней и похрапывает.

– Не понимаю, зачем вы послали за патокой! – возмущенно кричит Паутинке Лорина, так громко, что у меня гудят барабанные перепонки. – Люди всегда используют кипяченую воду. Я видела в их ящиках с картинками.

– Это называется телевиндзор, – поправляет Паутинка и, как бы для того, чтобы извиниться за недавнее ехидство, гонит Лорину к двери. Она вежливо благодарит женщину-птицу за помощь, уверяя, что та принесла нужное ведерко.

– Телевизор, – ворчит Морфей, обращаясь в пространство и потирая покрасневшую ногу. – Кстати, во имя Феннин и всех святых фей, зачем нужна патока?

– Наверное, чтобы окрестить ребенка, – звенящими голосками отвечают феи. – Да, да, мы окрестим его! Погодите… а что это значит?

– Окунуть вниз головой, – произносит какая– то одинокая фея.

Я испуганно вскрикиваю.

– Эй, вы все, тихо! – кричит Морфей и успокаивающе гладит меня по голове. – Не волнуйся, цветочек, никто не собирается окунать нашего принца в кипящий сироп.

Паутинка возвращается и собирает вокруг себя фей, как сержант на учениях.

– Патоку получают из ствола сассафраса, хозяин.

– Я в курсе, малютка.

Ее выпуклые медные глаза светлеют – несомненный знак, что она радуется вниманию Морфея.

– Поскольку это самое веселое и легкомысленное дерево в лесу, – продолжает Паутинка, явно намереваясь отвлекать Морфея как можно дольше, – я послала за неразбавленным сиропом, чтобы укротить ужасные игрушки.

– Отличная работа.

Паутинка сияет, заслышав похвалу.

– А теперь по местам, – говорит Морфей и сгоняет всех с кровати. – Вашей королеве нужен отдых.

Надувшись, Паутинка уводит за собой фей. Они устраиваются возле ведерка с кипящей патокой, а Чешик и Никки вытаскивают коробку. В ней лежит маленькое, похожее на осьминога существо, с гремушками, как у змеи, на каждом щупальце. Оно достаточно ядовитое и жуткое, чтобы позабавить даже самого циничного подземца. А еще, в числе прочих странных штуковин, там есть самоиграющий ксилофон, сделанный из косточек живых рыб, и кольца для прорезывания зубов. Они рычат и щелкают челюстями.

Используя хвост Чешика как веревку, феи окунают в кипящий сироп свирепое кольцо для прорезывания зубов. Оно всплывает на поверхность. Ничего, кроме десен… мягких, резиновых. То же самое они проделывают с осьминогом, который превращается в погремушку – яркую, хрупкую и безобидную.