Катрина сумела лишь в оцепенении покачать головой.

– Ну вот, такая вещь, миссис Хобсон… – Сандерс наклонился вперед и доверительно понизил голос. – Двое полицейских, приехавшие первыми, говорят, что сигнализация была включена и, чтобы впустить их, вы отключили ее. Это так?

Катрина вновь кивнула, стараясь прогнать щемящее чувство, растущее в груди.

– И камеры, – сказал Мелник. – Почему-то они отключились на несколько минут, пока убивали вашего мужа.

– Так что видите, в чем проблема. – Сандерс откинулся на спинку стула и покачал головой. – Сигнализация включена. Никто не может войти. В доме лишь два человека, и один из них мертв. – Он развел руками.

– В самом деле, похоже на прелестную головоломку для Агаты Кристи, – сказал Мелник. – Но мы не Агата Кристи.

– Полагаю, Агата Кристи уже умерла, – добавил его напарник.

– Да, это верно.

– Вы же понимаете, миссис Хобсон, что именно мы должны подумать? – задал вопрос Сандерс – снова учтиво, но на сей раз его безучастный и ровный тон казался более резким, чем сердитое замечание.

– Учитывая эту штуку с сигнализацией… – мягко произнес Мелник.

И потом они просто посмотрели на нее.

Катрина задыхалась. Рот у нее словно был забит наждачной бумагой, ей было не сглотнуть. Голова ничего не соображала. Она силилась хоть что-то сказать – все, что угодно. Должны были найтись какие-то простые слова, какие-то элементарные фразы, которые заставили бы их поверить, насколько все это нелепо, совершенно невозможно – думать, что она убила Майкла. Но ничего не приходило на ум, в голове стучало, все расплывалось перед глазами. И оба детектива смотрели на нее с одинаковым выражением кроткого и терпеливого любопытства. В тот момент, когда она думала, что сейчас у нее лопнет голова, дверь комнаты распахнулась.

В дверном проеме показалась женщина в форме.

– Детектив Сандерс? – спросила она, подняв вверх папку. – Мне сказали, вы должны как можно скорее это посмотреть. Гм… Результаты судебной экспертизы?

Кивнув, Сандерс встал. Когда он протянул руку за папкой, Катрина вздохнула с облегчением. Она не один раз смотрела сериал «Место преступления Нью-Йорк» и знала, что такое судебная экспертиза. Было очевидно, что нашлись новые улики, указывающие на настоящего убийцу. Значит, теперь они должны отпустить ее. Господи, она невиновна! Им бы надо знать, что ее семья в состоянии оказать политическое давление, от которого детективам будет очень несладко. Глубоко вдохнув, она ждала, пока голова не прояснится, убеждая себя не быть с ними чересчур резкой, – в конце концов, пусть они и совершили ужасную ошибку, но они всего лишь выполняли свою работу и в самом деле обращались с ней весьма вежливо.

Сандерс показывал содержимое папки своему партнеру. Оба детектива посмотрели на нее, и Сандерс улыбнулся. «Вот оно, – подумала Катрина. – Сейчас они извинятся и отпустят меня. И я буду к ним снисходительна».

Получилось не совсем так.

Детективы вновь сели и обменялись взглядами.

– На чем мы остановились? – с невинным видом спросил Сандерс.

– Миссис Хобсон собиралась объяснить, что она не убивала своего мужа, – произнес Мелник с прежней притворной мягкостью.

– Верно, она этого не делала. – Сандерс взглянул на Катрину.

– Нет, конечно! – воскликнула Катрина. – И я понятия не имею, кто это сделал, но кто бы это ни был, он может скрыться, пока вы тратите время, играя со мной в эти игры!

– Это не игра, миссис Хобсон, – сказал Мелник.

– Нет, мы не играем в игры, – добавил Сандерс.

– Тогда отпустите меня – и найдите настоящего убийцу! – сорвалась Катрина.

– Понимаете, проблема как раз в этом, – рассудительно произнес Сандерс. – Мы полагаем, что нашли настоящего убийцу.

– Мы полагаем, это вы, – сказал Мелник.

– Но это совершенная глупость! – не выдержала Катрина.

– Конечно, – кивнул Сандерс, – почему бы и нет. В конце концов, мы просто глупые копы. Но вот в чем дело, миссис Хобсон, – он приподнял папку, – это предварительный лабораторный отчет. На ноже были найдены отпечатки пальцев.

– Очень хорошие отпечатки, – сказал Мелник. – Очень четкие.

– Ваши отпечатки, – добавил Сандерс.

– На ноже, – уточнил Мелник.

– Понимаете? На орудии убийства, – сказал Сандерс.

И детективы выжидающе на нее посмотрели.

У нее снова все поплыло перед глазами.

– Это не… Я не…

– Отпечатки проявились так отчетливо, потому что кто бы ни оставил эти отпечатки…

– Ваши отпечатки, – радостно сообщил Мелник.

– …на пальцах этого человека был какао-порошок, – сказал Сандерс.

– Какао-порошок, в точности соответствующий какао-порошку, обнаруженному нами на блюде рядом с вашей кроватью, – заявил Мелник.

– С вашей кроватью, на которой вы прошедшей ночью занимались с кем-то сексом. Экспертиза показала, что за последние сутки ваш муж не занимался сексом, – сказал Сандерс.

– Кто это был, миссис Хобсон? – спросил Мелник, явно делая ударение на слове «миссис». – И в какое время он ушел из вашего дома?

Сандерс кивнул ей:

– Нам вроде как надо поговорить и с ним тоже.

– Чтобы все части сложились вместе, – пояснил Мелник.

– Мотив, средства и благоприятная возможность, – сказал Сандерс. – Плюс отпечатки и анализ ДНК.

– Именно такое дело заставит окружного прокурора нас полюбить, – сообщил Мелник. – Она не любит слишком утруждаться.

– С такими данными ей не придется утруждаться. Элементарное дело, – заметил Сандерс.

– Элементарное, – согласился Мелник, и они кивнули друг другу.

– Так что хорошо бы вам сейчас признаться, миссис Хобсон.

– Признание облегчает душу, – добавил Мелник.

– Это также поможет смягчить ваш приговор, – сказал Сандерс. – Возможно, вы захотите об этом подумать.

И они опять посмотрели на нее с одинаковым выражением кроткого и терпеливого изумления.

У Катрины снова перехватило дыхание. Она вглядывалась в следователей, силясь сфокусировать зрение, но по временам все расплывалось у нее перед глазами, и стена комнаты куда-то кренилась. Когда наконец Катрина перевела дух, она на миг закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Но, открыв глаза, она увидела, что ничего не изменилось. Она по-прежнему находилась в комнате для допросов, и двое детективов по-прежнему смотрели на нее с легким интересом. Она еще раз глубоко вдохнула.

– Мне нужен мой адвокат, – заявила она.

За годы службы в полиции сержант Фрейли повидал практически все – много всякого за долгие годы. Сейчас, за семнадцать месяцев до обязательного выхода на пенсию, его утомляла бо́льшая часть того, что он видел. В особенности когда у него разыгрывался ишиас, что определенно происходило в данный момент. И его кислотный рефлюкс. Он с трудом терпел все это, и у него не было настроения заниматься всякой чепухой. Разумеется, поскольку он в тот день находился в участке, ему пришлось это делать.