В какой-то момент дверь в его клетку открылась. Но вместо стражника или мучителя, внутрь вошел его отец. Он окинул помещение брезгливым взглядом и повернулся к сыну.

— Ну что? — произнес он, а голос графа Харве вернул мальчишку в реальность.

Реальность, наполненную болью и страданиями.

Найджел с безразличием посмотрел на отца, гадая, зачем он сюда пришел.

— В кого ты веруешь сейчас, сын?

Эти слова… они, кажется, имели смысл. Но какой? О чем он у него спрашивал? Чего хотел добиться?

“Надо ответить”, — понял Найджел, попытавшись сесть.

В последние дни он просто лежал. Стража вливала еду ему в рот, не дожидаясь, пока младший сын графа сядет и попытается поесть сам.

Иногда Найджел видел сожаление и жалость, которые мелькали в глазах его соглядатаев. И это его задевало.

— Найджел? — граф стукнул о камни своей тростью с набалдашником в виде головы степной кошки. — Я жду ответа. В кого ты веруешь сейчас?

— А в кого ты хочешь, чтобы я верил?

Голос оцарапал горло, словно песок. Тихий звук ударил Найджелу по ушам не хуже барабана. Он будто бы что-то разбудил в нем. Что-то… дикое. Ужасное. Что-то, что никогда не должно было проснуться в Найджеле Харве.

В то мгновение его переполняли вновь вспыхнувшие эмоции. Он думал, что разучился что-либо чувствовать, кроме ледяного прикосновения щипцов к своей коже. Но нет… стоило ему увидеть отца, услышать его голос и ответить…

Как внутри родилась ярость. Она огненной вспышкой взорвалась в груди, доставляя еще больше боли, чем это сделал мучитель отца. Она затмила все. Окрасила мир в настолько яркие цвета, что Найджел нашел в себе силы.

Не встать, нет. Он нашел в себе иную силу. Силу, которая дремала уже давно. К которой он поклялся не обращаться больше, чтобы не беспокоить матушку.

Она сорвалась с его пальцев ударной волной. Впечатала отца и стражника в каменный стены. Граф Харве сполз на пол, его трость отлетела в сторону и разломилась на две части.

А Найджел каким-то чудом смог вскочить с пола и броситься вон из проклятой башни. Он не помнил, как выбрался. Не помнил, сколько людей пытались его остановить.

Но ведь пытались. Точно пытались. Да только все было бестолку. Внутри младшего сына хозяина этих земель пробудился зверь.

Мальчишка опомнился только к ночи. Он сидел у грязного дома в городе. Его одежда была в крови. Но это была его кровь. Запекшаяся кровь, вырванная ужасными приспособлениями, рожденные нутром кожаного саквояжа.

Разум вернулся к мальчишке. А еще пришла злость. Настоящая обжигающая злость, которую он не знал как утихомирить.

Или не хотел.

Зато теперь он не боялся взглянуть в глаза отцу.

Отцу, которого ненавидел всем сердцем.

***

Найджелу с трудом удалось погасить в груди это вновь вспыхнувшее пламя. Та история давно в прошлом. Нет, он не простил и не понял отца. Но сейчас у Найджела Харве были дела поважнее, чем ностальгировать и жалеть себя.

— Ноа, цел?

— Она сломала мне нос, — прогундосил один из Искателей, сбрасывая капюшон и прижимая ладонь к лицу. Кровь стекала по подбородку.

— Дай взгляну, — Джейкоб махнул другу рукой.

Найджел повернулся к Табите, которая обнимала Гвин и о чем-то тихо рассказывала.

— Это срыв всего задания, — пробормотал Искатель, пытаясь придумать, что делать дальше. — Табита?

— Я не могла лежать дальше! — возмутилась девушка, вскидывая на него злой взгляд. — Надо было рассказать им!

На этот упрек он ничего ответить не мог. На какое-то мгновение Найджелу даже стало жаль Гвин Умильен.

— Дай мне время прийти в себя, — подала голос Валькирия, окидывая троицу Искателей гневным взглядом. — А потом я придушу всех четверых. В этот раз, Табита, ты уже не воскреснешь.

— И это будет справедливо, — согласилась студентка, спрыгивая со стола. Она повернулась к Найджелу и с угрозой добавила: — Только я ему первая шею сверну за то, что не предупредил о капитане стражи.

— Обсудим это потом, — в голове третьекурсника уже начал зарождаться план. — Сейчас есть более срочное дело. Замки нарушены, а Карвина мы не видели.

— Карвина? — Гвин повернулась за объяснениями к Табите.

— Все потом, — коротко бросила девушка и покосилась на двух других Искателей. Она о них слышала, но встретилась впервые. — Если сможете починить замки, я останусь. У нас еще два дня…

Закончить мысль она не успела. Над академией прозвенел колокол. Звуковая волна разорвала ночную тишину, заставила вздрогнуть тех, кто не спал в такой час.

Гвин вскинула голову к потолку, будто могла видеть сквозь него. Ноа резко развернулся, из его носа опять пошла кровь. А Джейкоб грязно выругался, ведь его старания только что пали прахом.

— Что это значит? — Табита выглядела испуганной. А колокол продолжал звенеть.

— Ничего хорошего, — Найджел постарался сохранить спокойствие, глядя на тот, как кольцо на большом пальце раскалилось докрасна. — Ничего хорошего.

Дочь графа ван Темпф дрожала от страха, как от холода, и ничего не могла с собой поделать. Еще немного, и у нее по-настоящему начнут стучать зубы. И это точно привлечет внимание тех, кто ее сюда привел.

Пока что Милред оставили одну в большом светлом помещении с огромным столом напротив входа и небольшим стулом, на который и посадили.

Да, люди императора оставили ее одну. Но надолго ли? Как скоро они вернутся, чтобы получить ответы на свои вопросы?

Милред обхватила себя руками и прикусила губу. Хотелось разрыдаться, чтобы кто-то пожалел, погладил по голове и решил возникшие проблемы.

“Я не Гвин, чтобы у меня все получалось”, — подумала девушка. И от этого стало так горько, так обидно, что прикушенная губа предательски задрожала. Она всхлипнула и разрыдалась.

По щекам побежали слезы жалости к самой себе.

Подумать только! Она впервые в жизни сама решилась на нарушение правил и тут же попалась! О ее ночной прогулке точно сообщат отцу! Обязательно сообщат!

Как скрипнула дверь, Милред не услышала. Она с головой нырнула в омут отчаяния, готовая позволить ему поглотить себя без остатка.

— Студентка ван Темпф, — голос раздавшийся с порога, заставил ее опомниться, спешно провести руками по щекам.

Но слезы стереть у нее не получилось. Девушка только размазала их по лицу. А когда Мили подняла глаза на сурового мужчину в темных одеждах из плотной ткани, так и вовсе испуганно икнула.

— Успокаиваемся, — сухо произнес мужчина, проходя внутрь и остановливаят напротив задержанной. Сейчас их разделял стол. Оперевшись ладонями о столешницу, человек императора подался вперед и втянул носом воздух. — Алкоголь. Так вы еще и выпили?