— Покажи, — приказал Итао воину.

Индеец развернул сверток, и восхищенному взгляду Чайки открылась его собственная фальката. Он уже потянул к ней руку, но неимоверным усилием сдержался. А воин, похоже, ожидавший такого движения, сделал быстрый шаг назад и закрыл за собой дверь. Федор остолбенел от неожиданности — его испытанное оружие почти коснулось его руки. Он мог бы выхватить его и положить всех, кто находился в комнате и рядом, а потом попытаться освободить остальных пленников. С фалькатой в руке ему было все нипочем. Но Федор сдержался, лишь сжав покрепче кулак, а потом осторожно поднял голову, встретившись взглядом с учителем. Итао внимательно изучал бурю эмоций, промелькнувшую за секунду на его лице и не ускользнувшую от проницательного сапотека, который хотел казаться проще, чем был на самом деле. «Так это была проверка, — решил Федор, — перед тем как выпустить меня на прогулку. Постановщик хренов».

Он решил, что не прошел эту проверку. Но Итао ничем не выказал своего неудовольствия, если оно и было.

— Хорошее оружие, — только и сказал он, — крепкое. У нас такого нет.

— Но ведь вы умеете плавить металл, — искренне удивился Федор, — ваши храмы покрыты золотом, а у военачальников я даже видел шлемы, покрытые этим металлом.[9]

До этого они почти целую неделю потратили на то, чтобы объяснить друг другу понятия «металл» и «золото». Теперь они могли говорить об этом, хотя и не без проблем.

— Да, мы украшаем дома богов… золотом, — ответил медленно Итао, бросив взгляд в прорезь окна, — потому что боги так захотели. Это они даровали нам золото, и только они одни достойны жить вместе с ним. Но мы не получаем его с помощью огня…

Услышав это, Федор озадачился. Он хоть и не был металлургом, но другого способа добычи золота не представлял, опираясь на знания из прошлой жизни. А там каждый школьник, даже двоечник, знал, что золото как-то выплавляют. Может, конечно, и были другие способы добычи этого драгоценного на всех континентах металла, но Федору они были неведомы. Похоже, сам Итао знал об этом процессе больше.

Он сделал жест, напомнивший Чайке о фалькате.

— Но это другое… другой… металл. Он твердый и гибкий одновременно. Режет все, что встречает на своем пути. У нас такого нет.

Федор кивнул головой. Пока что он действительно встречал у сапотеков только каменное оружие. Хотя шлемы на головах военачальников выглядели изготовленными из металла, очень похожего на золото. И Федор не удержался, чтобы не уточнить этот момент.

— Избранные среди нас могут быть подобны богам, если всегда готовы умереть, — туманно ответил сапотек.

«Значит, шлемы военачальников все же из золота, — перевел для себя этот витиеватый ответ Федор, — тогда как же они изготавливают эти вещи? С виду так похожие на литье. Темнит что-то учитель». Но больше вопросов на эту тему задавать не стал, решив не раздражать ученого сапотека излишним вниманием к золоту, которым здесь по определению обладали лишь боги, да еще избранные. Это как везде.

В свою очередь Итао также интересовал способ изготовления оружия из металла.

— Как вы сделали свое оружие таким прочным и острым, как камень? — напрямую спросил Итао, в глазах которого сверкнул огонек, словно он приблизился к разгадке большой тайны, обладание которой сделает его народ сильнее всех соседей, — у вас его много?

Но Федор слегка разочаровал собеседника, попытавшись, однако, смягчить отрицательный ответ, чтобы не потерять доверие учителя. Оно было еще нужно ему самому, чтобы получить кое-какие ответы.

— Да, у нас его много. Каждый воин имеет фалькату или меч, а также копье с наконечником из твердого металла, — с плохо скрываемой гордостью и даже превосходством произнес Федор, не удержавшись от удовольствия немного попугать местных властителей мощью далекого Карфагена, — твердый металл у нас везде. Мы делаем из него шлемы для воинов, сосуды для питья и даже гвозди и скобы для кораблей.

При этих словах Итао схватил пустую табличку и стал что-то на ней нацарапывать каменным резцом. «Давай, давай, — подбодрил его мысленно Федор, — конспектируй для потомков. Вот потом археологи с ума-то посходят».

— Но я не ученый, — продолжал Федор, откинувшись назад на своей неудобной скамье. — Я воин. Знаю лишь, что твердое оружие делают наши мастера-оружейники в больших количествах с помощью огня.

Итао принял этот ответ на веру и даже записал. Огонь в качестве участника производства металлов был ему наверняка знаком. Странный разговор, иногда напоминавший игру в кошки-мышки, продолжился.

— Ты говорил о кораблях, — сменил тему сапотек, немного подавшись вперед и отвлекшись от таблички. Его лицо опять приняло выражение крайней заинтересованности, только на этот раз оно казалось искренним, как у ребенка, который говорит о своих любимых игрушках, — расскажи мне о том корабле, на котором вы приплыли сюда.

«А парень любит корабли, — озадачился Федор, — интересно, откуда он о них знает. Большого флота у ольмекских берегов я что-то не заметил. Может, у этих друзей флот имеется».

— Нарисуй, — предложил Итао, пододвинув к Федору табличку и каменный резец.

«Ну вот опять, — озадачился Чайка, ощутив себя ненадолго в шкуре Лехи Ларина, — ну не художник я, чтобы по-вашему на жизнь смотреть. Солдат я». Но все же схватил резец и, как мог, изобразил профиль квинкеремы.

— А парус, — попросил Итао, — нарисуй парус.

«Лучше скажи — „высеки“», — едва не огрызнулся Чайка, которому вырезание по глине давалось путем больших усилий. Он невольно посмотрел на руки ученого сапотека, не слишком крепкого с виду. Руки учителя, однако, были жилистые и сильные. Это бросалось в глаза, если присмотреться.

«Немудрено при таком письме. Вы бы тут бумагу, что ли, выдумали, — зло думал Федор, вычерчивая корявые контуры паруса каменным резцом, — чем с камнем так постоянно развлекаться».

Наконец, Федор закончил и протянул картину сапотеку. «В семье не без художника», — подумал Чайка, провожая взглядом свои путаные линии, которые иначе как каракулями назвать и не мог. Он даже распереживался об отсутствии художественного таланта, чего раньше за собой не замечал. Но сапотек жадно схватил табличку и с интересом впился в нее глазами, вновь став похожим на удивленную птицу. Некоторое время он молчал, не отрывая взгляда от рисунка, а потом пробормотал:

— Большой корабль. Больше прежнего. Но парус у тех был другой.

— А какой у них был парус? — попытался использовать момент Федор, видя, насколько поражен его художествами ученый сапотек: — И где вы его видели?

К его удивлению, Итао схватил резец и быстро нацарапал на другой табличке схематичное изображение корабля и почти треугольный парус. Учитывая точность исполнения, которая превосходила художественные способности Федора в несколько раз, это был корабль среднего размера, меньше квинкеремы, но с двумя мачтами и парусами. Вёсел на нем Чайка не увидел. Впрочем, даже на таком судне можно было при большом везении и небольшой команде переплыть океан. Только вот зачем? Угрозы местным жителям, в отличие от мощного флота Карфагена, это суденышко явно не представляло. «Может быть, это были какие-то беглецы из своей страны, — подумал Чайка, — интересно, из какой. И что с ними стало потом».