– Спасибо, ребята, – благодарю я их обоих.

В холл входит Эдди, на ходу вытирая глаза и всхлипывая. Гевин тут же вскакивает, берет ее под локоть и усаживает в кресло.

– Гевин, я же всего-навсего беременна! – закатывает глаза она. – Перестань обращаться со мной как с инвалидом!

– Прости, милая, просто я очень за тебя волнуюсь, – извиняется Гевин и целует ее в живот. – За вас обеих!

Эдди улыбается и чмокает его в щеку. Я рад, что мой друг наконец-то понял, что скоро станет папой. Знаю, впереди их ждет много сложностей, но, думаю, у них все получится. Может, нам с Лейк начать откладывать для них использованные звездочки? Вдруг пригодятся?

– Ну как там Лейк? – спрашиваю я.

– Отвратно, – пожимает плечами Эдди. – Но если учесть, что ей сделали операцию на мозге, то ничего удивительного. Я рассказала ей об аварии. Она расстроилась, узнав, что была за рулем, но я ее убедила, что она ни в чем не виновата. Хотя она все равно жалеет, что машину вел не ты, – тогда бы она могла свалить все на тебя.

– Да пусть валит на меня в любом случае, так ей и скажи, – смеюсь я. – Главное, чтобы она была довольна.

– Мы заедем еще раз после обеда. Ей нужно кое-что из косметики, так я привезу. В два часа нормально? Это время еще не занято?

– Нет. Спасибо, ребята, увидимся в два!

Перед уходом Эдди подходит ко мне, обнимает, и мы стоим так долго-долго.

Я смотрю на часы: следующим к ней пойдет Кел, потом Шерри, а потом, наверное, бабушка. Мне придется подождать до обеда.

– У тебя замечательные друзья, – вдруг произносит Шерри.

– А тебе не кажется, что они странные? – удивленно приподнимаю бровь я. – Многие так думают.

– Кажется, кажется. Вот поэтому я считаю их замечательными.

– Ты и сама весьма странная, Шерри, – с улыбкой говорю я, откидываясь на спинку стула.

– Спасибо, ты тоже, – смеется она в ответ.

На стуле сидеть неудобно, поэтому я снова ложусь на пол. Убираю руки за голову, тянусь и вздыхаю: на полу гораздо комфортнее. Но с Лейк все будет хорошо, так что теперь даже больничная мебель не кажется мне такой уж отвратительной.

– Уилл?

Я открываю глаза. Шерри сидит на стуле, скрестив ноги, и смущенно теребит шов на джинсах.

– Что-то случилось? – с тревогой спрашиваю я.

– Ты держался молодцом, – негромко начинает она с улыбкой. – Знаю, тебе было непросто позвонить мне насчет Кирстен. Да еще присматривать все это время за мальчиками. И то, как ты вел себя по отношению к Лейкен… Ты слишком молод для такой ответственности, но у тебя отлично получается. Думаю, ты и сам это понимаешь. Твои родители гордились бы тобой.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. До этого момента я даже не подозревал, как мне нужно, чтобы кто-нибудь сказал эти слова. Иногда самые большие страхи и опасения можно развеять всего лишь парой добрых фраз, сказанных от души.

– Спасибо, – благодарю я Шерри.

Шерри встает со стула, ложится рядом со мной на пол и закрывает глаза. По выражению лица я понимаю, что она изо всех сил старается не расплакаться. Я отвожу глаза: женщинам иногда просто необходимо поплакать. Некоторое время мы лежим молча, а потом она глубоко вздыхает и говорит:

– Он погиб через год. Через год после того, как сделал мне предложение. В автокатастрофе.

Сначала я теряюсь, а потом до меня доходит, что она рассказывает мне о Джиме. Я перекатываюсь на бок, опираясь на локоть, и молча смотрю на нее, не зная, что сказать.

– Да все в порядке, – улыбается она, но я вижу, что она изо всех сил старается не жалеть себя. – Это было очень давно. Я люблю свою семью и не променяла бы их ни на что на свете. Но иногда мне тяжело вспоминать об этом… Например, в такие моменты, как сейчас… – добавляет она, садясь на полу по-турецки и снова начиная теребить край джинсов. – Я так испугалась за тебя, Уилл! Испугалась, что Лейкен не выберется! Смотрела на тебя и вспоминала, как все было тогда, с Джимом… Поэтому я не хотела оставаться здесь подолгу…

Я прекрасно ее понимаю… В ее голосе звучит мучительная боль… Понятная мне боль. И мне ужасно жаль, что ее жизнь сложилась именно так.

– Все нормально, – успокаиваю я Шерри. – Я и не рассчитывал, что ты будешь сидеть здесь со мной, – тебе надо было оставаться с Кирстен.

– Знаю, что не рассчитывал, – от меня все равно было бы мало толку. Но я беспокоилась за вас – за всех вас: за Кела и Колдера, за тебя, за Лейкен… А теперь мне нравятся и твои чертовы странные друзья. Придется еще и за них беспокоиться, – смеется она.

– Знаешь, Шерри, вообще-то, это очень приятно, когда за тебя кто-то беспокоится. Спасибо тебе.

Воскресенье, 29 января

Я кое-что узнал о своем сердце.

Оно может разбиться.

Его можно разорвать на кусочки.

Оно может зачерстветь и застыть.

Может остановиться. Совсем.

Может разлететься на тысячу осколков.

Может взорваться.

Может умереть.

Как снова заставить его биться?

Увидеть, как ты открываешь глаза.

От бесконечной череды посетителей Лейк быстро устала и практически всю оставшуюся часть дня проспала. Даже когда во второй раз приехала Эдди. Но наверное, оно и к лучшему: Лейк вряд ли понравилось бы, что ее балуют, как ребенка. Медсестра принесла ей на обед суп, и она почти весь съела – впервые поела с четверга!

Она задала мне еще много вопросов о том вечере, когда случилась авария. Хотела узнать все подробности о том, как она меня простила, как мы помирились… Я рассказал ей все, что было после моего выступления. Почти не приврал… Ну, разве что немного приукрасил сцену нашего примирения – так, чтобы впечатление произвести.

* * *

Сегодня воскресенье, и больница больницей, но традиции есть традиции. Я захожу в палату и ставлю на стул пакеты с DVD-дисками, чипсами и прочей вредной едой. Лейк полулежит на кровати, сестра возится с капельницей, но, завидев меня, улыбается.

– Отлично! Вы как раз вовремя! Она не хочет, чтобы я протерла ее губкой, хочет нормально принять ванну. Я как раз собиралась помочь ей, но если хотите, можете искупать ее сами, – предлагает она, отстегивая капельницу от стойки и закрепляя катетер Лейк на запястье.

Мы с Лейк пристально смотрим друг на друга. Ну, не то чтобы я никогда не видел ее голой, просто не так долго… и не с включенным светом.

– Н-не знаю, – бормочу я, – что скажешь, дорогая?

– Тебе не впервой запихивать меня под душ, милый! Надеюсь, что на этот раз ты для начала поможешь мне раздеться, – радостно заявляет она и смеется над своей шуткой, но тут же морщится и хватается за голову.