– Скажите, вы что, на самом деле можете вот так взять и бросить вашу невесту и полететь со мной? – Ей не хотелось обрывать эту воздушную галерею цветных радужных картинок безмятежного семейного счастья, проплывавших перед ее мысленным взором.

– Только позовите!

– В этом городе у вас есть еще кто-нибудь?

– Кроме Раи – никого. Мой брат живет в Саратове.

– Думаете, он одобрит ваше решение? – Она улыбнулась.

– Безусловно. Он поймет меня, поскольку сам в свое время тоже женился так же неожиданно, по любви…

– И что? Вы на самом деле согласны завтра улететь со мной?

– Готов даже сегодня, прямо сейчас.

– А как же ваша невеста? Тем более что вы уже купили ей платье?!

– Знаете, я никогда не знал, что способен на такое безумство… – не отвечая на ее вопрос, признался мужчина. – Но теперь я точно знаю, что способен… Не понимаю, что со мной происходит!

Он вдруг поднялся со своего места и с пустым бокалом, в котором недавно плескалась минеральная вода, пересел за ее столик. Плеснул себе из графина вина, выпил, сел напротив нее и, подперев кулаком подбородок, устремил на Веру влюбленный взгляд.

– Так что вы будете делать с вашей невестой?

– Думаю, ничего.

И вдруг с ним что-то произошло, словно его расколдовали, и он принялся озираться по сторонам. Вера даже испугалась – а не сумасшедший ли он, в самом деле?

– Послушайте, я только что признался вам, что влюбился в вас. А вы? Вы просто шутите со мной? Вам скучно, и вы решили поиграть в любовную игру? Чтобы время шло быстрее, да? Да?!

– Нет, – поспешила она уверить его. – Нет, вы тоже мне понравились, и я подумала: вот мы – два взрослых человека, я вообще лет на десять вас старше, и мы сейчас так мило мечтаем о нашем совместном будущем, а стоит нам расстаться – хотя бы на один час, и все то, что мы с вами придумали, наше совместное будущее, покажется нам бредом каким-то, сумасшествием… И мы дадим обратный ход. А вот если мы прямо сейчас возьмемся за руки и поедем куда-нибудь – к примеру, ко мне, в Москву, – то окажемся вместе вдвоем, и пройдет час, два, десять, а мы по-прежнему будем вместе, будем разговаривать, много и долго, целоваться, мечтать, и наша сегодняшняя влюбленность может перерасти во что-то более взрослое, серьезное и глубокое… а? Как вы считаете?

– Господи, как же вы хорошо все это сказали! Я готов следовать за вами немедленно. Но я не могу дожидаться до утра, до вашего отлета.

– Хорошо, тогда не стоит откладывать. Я знаю, что есть вечерний поезд на Москву, тогда у нас появится время, чтобы узнать друг друга получше, мы поедем в одном купе…

– А как же ваша командировка?

– Я сама себе хозяйка. Скажу своим партнерам, чтобы они привезли мне договора прямо к поезду, где мы их и подпишем. Но… вы не обманете меня? Вы готовы приехать на вокзал к определенному времени, с багажом, чтобы со мной – навсегда?

– Готов! Сию минуту поеду домой, соберу чемоданы, и все – я в вашем распоряжении.

«Я сошла с ума, – подумала она. – От одиночества. От безысходности. От той лжи, что окружает меня. От той грязи в человеческих отношениях, в которой мы все утонули, от предательства и подлости…»

А еще ей захотелось приобрести этого мужчину, как приобретала она в последнее время все, что желала, имея деньги. Она могла позволить себе многое. И вот теперь очередь дошла до живого человека, до мужчины, который (в этих неожиданно возникших у нее мечтах и подсознательных картинах) мог бы стать ее настоящим мужем, таким, какой ей и нужен. Человек без амбиций, простоватый, но влюбленный по уши, ленивый, но домашний, спокойный, ласковый…

…Сейчас, вспоминая об этом, Вера уже в который раз удивлялась тому, как быстро они все решили. И, что самое удивительное и приятное – что, собственно, и составляло в течение всех этих лет ее счастье, – они и в самом деле ни разу не пожалели о том, что сделали. В тот же вечер они сели в поезд (Вера до сих пор вспоминала свои ощущения, когда, стоя на платформе, она вглядывалась в толпу людей, собиравшихся занять свои места в московском поезде, надеясь увидеть среди них красивого и невероятно отчаянного молодого мужчину с чемоданом), заняли тихое двухместное спальное купе, где и провели весь путь до Москвы…

Для Веры все происходило как во сне. Василий оказался очень страстным и нежным мужчиной, к тому же покладистым, то есть с ним можно было договориться, все объяснить и получить согласие на определенные условия (а их у нее было немало), нисколько не переживая, что она каким-то образом ущемит его мужское самолюбие. Больше того, ей показалось тогда (и в этом она смогла впоследствии убедиться) – он настолько уверен в себе и умен, что ему и в голову не приходит переживать по поводу того, что она – главная добытчица, большой начальник, очень богатая женщина, в подчинении у которой находится почти тысяча человек. Наоборот, ему это нравилось, он всячески поддерживал ее и гордился ею. В короткий срок он приспособился к своей новой жизни и стал в ее большом доме и управляющим, и хозяином, и мужем, и всем-всем прочим! Дел по дому всегда было много, но он сразу заявил – ему не хотелось бы, чтобы, помимо него, там обитали еще и уборщицы с кухарками. Всю бытовую сторону их жизни он взял на себя и с удовольствием приводил в порядок дом, ловко управлялся со стиральной и посудомоечной машинами, гладил, готовил, а в перерывах между этими домашними занятиями смотрел телевизор, спал, слушал музыку или просто прогуливался по Москве и ее окрестностям, изучая их по карте. Учился готовить по кулинарным книгам и Интернету. И, что самое приятное, ему это все пришлось по душе.

Вера очень боялась, что однажды выяснится (скажем, она придет домой незаметно и услышит разговор Василия со своим братом), что на самом деле вся эта домашняя работа, да и образ жизни вообще, – ему как нож острый и он презирает ее и себя за то, что они согласились жить вместе… Боялась, но потом, когда – и не единожды – ей удалось подслушать его разговоры с братом, она успокоилась и поняла, что он счастлив, что его все устраивает.

Понятное дело, что у Василия появились все блага, о которых он прежде не смел мечтать. Прекрасная машина, красивые дорогие вещи, возможность путешествовать, деньги и определенная свобода перемещений. К тому же они жили в огромном и очень комфортабельном доме, в котором, по словам самого же Василия, приятно было мыть даже туалеты. И ему (слава тебе, господи!) было совершенно наплевать на то, что думают о нем (о сожителе, с которым Вера так и не заключила брака, не желая связывать себя даже с Василием какими-то материальными обязательствами) появившиеся у них общие друзья-приятели. Когда они с Верой по-семейному принимали гостей, он был очень мил, улыбчив, спокоен и выглядел абсолютно счастливым и всем довольным. Когда же какой-нибудь подвыпивший гость пытался поддеть его тем, что он у Веры кто-то вроде домработницы или домашнего котяры, он отшучивался и нисколько не обижался. И постепенно все окружение Веры тоже привыкло к Василию и даже полюбило его.