жива… Ал, кто-то должен сделать это. Я должен быть далеко отсюда, когда солью все данные, чтобы никто не смог отследить, откуда это пришло, и чтобы Делинда даже не заподозрила тебя. Прислуга верна Дирку, и она не узнает, что меня нет в особняке. По крайней мере не сразу.

– Почему именно ты должен делать это? – Александр вцепился в его запястья. – Пусть сделает кто-нибудь другой! Нет, давай ничего не будем делать, просто дождемся, когда она получит все, что хочет.

– Ал, – покачал Каспар головой, – она уже убила множество людей, и кто знает, сколько убьет еще. Каждая минута на счету. Я больше не могу бездействовать, зная, что отчасти это происходит из-за меня. Я убеждал себя в собственной беспомощности, думал, что смогу остаться в стороне ради тебя и своих дочерей, но нет. И потом, после всего, что она сделала с тобой, в душе я не верю, что даже в случае победы Делинда оставит тебя в покое. Она лгунья, манипулятор и диктатор. Она хочет поймать Анджеллину – твою подругу и мою хорошую знакомую. Уничтожить государство Саши – твоего друга, который когда-то спас тебя от отравления, организованного Делиндой. В чем они виноваты?

– Ты или незнакомцы? Мой выбор очевиден.

– Послушай, – обнял его Каспар, – я понимаю, чем ты руководствуешься. Ты очень устал и больше не хочешь думать о других. Это естественная, хоть и не совсем правильная реакция после всего, что ты перенес. Живешь в ожидании спокойной жизни, думая, что сможешь жить с чистой душой. Но ты уверен в этом? Разве тебе станет спокойно после победы Великобритании? У тебя добрая душа, поэтому ты так страдаешь. И эта доброта не даст тебе безмятежно жить с осознанием безнаказанности ее преступлений, к которым считаешь причастным и себя. И ты себя никогда не простишь. – Каспар отстранился от короля и стер слезы с его холодных щек. – Компромат откроет всем глаза. Делинду поймают и упекут за решетку. Тебя признают жертвой. Только в этом случае все закончится.

– У тебя ничего не выйдет, – прошептал Александр. – Я не понимаю, почему ты это делаешь. Рискуешь собой, готов лишить своих дочерей отца, в то время как у них уже нет матери. Или ты просто отдалился от меня после всех моих выходок? Если хочешь уйти… то просто уходи. Не нужно так рисковать своей жизнью.

Осознание и испуг отразились во взгляде Каспара, точно он наконец понял нечто, что долго отрицал. Как же он мог так долго себя обманывать в этом – в том, что Александр был все еще слишком незрелым. Ни к взрослым взаимоотношениям, ни к принятию серьезных решений он не был морально готов. Что все это время он лишь оправдывал их связь, ссылаясь на возраст и редкие проблески зрелости Александра, закрывая глаза на постоянные признаки детскости, проявляемых в его словах, действиях, неустойчивости психики.

– Ал, что ты такое говоришь? – Каспар вновь прикоснулся к его мокрым щекам. – Ты дорог мне как никто. Но больше я не могу сидеть сложа руки.

– Она убьет тебя.

Каспар помедлил с ответом, прежде чем решился признаться:

– Тогда пусть это станет искуплением моей вины перед теми, кого унесла эта война.

– Я не переживу этого, как ты не понимаешь?!

– Переживешь. Я уже много раз говорил, что ты сильнее, чем кажешься. Если я выживу, то обязательно вернусь к тебе. Если же нет… То ты должен будешь это принять. Это меньшее, что ты можешь сделать. В конце концов, Ал, на мне свет клином не сошелся. Я не вся твоя жизнь – лишь ее часть.

– Почему ты не можешь не делать это хотя бы ради меня?

– Потому что есть нечто важнее, чем я и ты.

Он смахнул пальцами соленые слезы с юношеских щек и прошептал:

– У тебя все будет хорошо, обещаю.

Мужчина шагнул назад, не прерывая зрительный контакт. Александр подался вперед, вот-вот собираясь что-то сказать, когда Каспар закачал головой, развернулся и изо всех сил, что позволяли ему больные ноги и механическая установка, устремился по дорожке прочь. Шум шагов заглушил отдаляющиеся всхлипы за спиной. Нечеловеческих усилий стоило подавить в себе желание не оборачиваться, ведь Каспар знал: тогда он не сможет уйти.

– Я никуда тебя не отпущу, – встал перед ним Александр. – Ты останешься здесь.

– Прошу, хватит.

– Ты просто спятил. Рисковать своей жизнью ради сомнительной цели, которая наверняка обернется твоей смертью, – это безумие.

– Я смирился с тем, что ты лишил меня возможности полноценно общаться с детьми, но не дам тебе помешать мне сейчас. Ал, ты не можешь держать меня взаперти.

– Я не хочу, чтобы ты ввязывался в это.

– Я уже впутан в это. И у меня нет права сидеть на месте.

– Нет, я не позволю… – Александр что есть силы вцепился в него.

– Пожалуйста, Ал…

– Я сказал «нет»! – прикрикнул юноша. – Разве ты не понимаешь? Ты погибнешь. Как ты можешь идти на такое, зная исход? Ты можешь считать меня плохим человеком, но я не выпущу тебя отсюда, даже если придется вновь прострелить твои ноги!

Каспара передернуло от его слов, и в голове зазвучали слова Шарлотты. Она во всем была права, Каспар знал об этом с самого начала, но упорно отрицал, беспрестанно ища опровержения. Теперь отрицать факты было бессмысленно.

– Прости, – покачал Александр головой. – Это прозвучало ужасно. Я никогда не причиню тебе вреда, клянусь. Я понимаю твои чувства. Но мне безумно страшно. Что мне сделать, чтобы ты остался?

– Я мог бы остаться, если бы война закончилась сию же секунду. Но это неосуществимо.

– Каспар, умоляю!..

– Я не хочу расставаться с тобой на такой ноте, Ал…

Каспар попытался вырваться, но пальцы юноши лишь больнее впились в его руки. Мужчина с трудом шагнул вперед, полагая, что Александру под его напором придется отступить. Но, как неприступная стена, тот продолжал стоять на месте, и решимость в его глазах только возросла. Придется грубо оттолкнуть Александра, – чего Каспар и представить боялся, – чтобы выиграть немного времени, но даже так король его нагонит и вновь вцепится со всей мочи. Теперь, когда вылазка раскрыта, его не отпустят просто так.

– Я не смогу жить без тебя. Только ты держишь меня в этой жизни. Если тебя не станет, клянусь, я не раздумывая пойду вслед за тобой.

От услышанного все внутри Каспара сжалось.

Чем дольше он мешкал, тем больше сомнений опутывали его уверенность, и та, не выдержав давления, начала сдавать. Он крепко задумался о последствиях своего ухода и исполнения долга перед германским народом.

– Хорошо. Я никуда не пойду. Останусь здесь, с тобой.

Александр опустил плечи, и на лице засияла улыбка.

– Правда? О, Каспар, я так рад, что ты принял верное решение!

Радости на его лице король не увидел, но от собственного облегчения почти не