Теперь вам шиш, no pasarans, товарищ Канн!..[167]

Праздник, как не раз бывало, затянулся заполночь, но когда все шло к логическому финалу, Валька Тюткина, секретарь факультета из ЛФИ, неожиданно жестко обломала – заявила, что у нее есть жених и вообще, она-де собирается дальше по жизни «держаться за трубу»[168]. С ней свалили уже вроде бы согласные «на все» подруги. Обидно, досадно… Но и черт с ними. Уж чем-чем, а вниманием девушек симпатичный и перспективный комсомольский вожак не был обижен. Малость пожалел лишь впустую убитую пачку сигарет.

Неожиданно муха замерла и уже через мгновение с обиженным жужжанием умчалась к высокому, покрытому лепниной потолку. Вовремя: сильный низкий звук телефонного зуммера заставил дрожать даже стол. Дремавший до этого на собственном локте Олег привычным броском кинул трубку к уху.

– Алло! – произнес он голосом уставшего и задерганного делами человека.

– Олег Валерьевич, к вам посетитель, – привычно доложилась тетка из бюро пропусков. – Говорит, что записан, но в журнале его фамилия отсутствует.

«Странно… Кто бы это мог быть? – промелькнула мысль. – Может, я зря вчера на прощание наговорил Вальке кучу непотребств?» – Впрочем, вслух завотделом добавил совсем другое:

– А как зовут-то посетителя?

– Николай, ой, – тетка явно сбилась, быстро заглянула в паспорт и продолжила: – Третьяков Василий Николаевич.

– Ага, понятно! – чуток облегченно выдохнул Олег. – Оформите, пожалуйста, пропуск, все нормально.

Фамилия старого райкомовского друга не сулила ничего страшного, скорее, наоборот, свежие сплетни о его похождениях котировались в среде комсомольского актива чуть выше анекдотов – сюжеты похожи, но реализма заметно больше.

Насколько Олег знал, еще в школе Василий показал себя как активный комсомолец из правильной семьи. В смысле кроме умения красиво и политически верно говорить он не чурался курева, водки и девчонок, не теряя при этом здравого смысла. Такое поведение имело особый вес в глазах присматривающей за порядком парторганизации, секретарь которой провел несколько предварительных бесед и по итогам «взял на карандаш» перспективного молодого человека. Воспитанник не подвел, хватило одного намека, чтобы Василий сразу после школы сорвался подавать пример, а заодно – поднимать целину.

Вернулся всего через год с медалью «За освоение целинных и залежных земель», загорелый дочерна, веселый и полный желания строить карьеру[169]. Впрочем, про трудовые подвиги предпочитал особо не распространяться, о награде тоже: «Просто пил с правильными мужиками», – сказал он тогда Олегу. Дальше все пошло по накатанной: поступление в ЛЭТИ, комитет комсомола факультета, на втором курсе удачно прогнулся с организацией лыжной эстафеты, и вот Василий уже в вузовском бюро, а через год, перепрыгнув через ступеньку карьерной лестницы, стал секретарем в аппарате райкома ВЛКСМ. Казалось, жизненный путь сам ложится под ноги, ведя к розоватым ковровым дорожкам ЦК КПСС. Подвела случайность.

Празднование годовщины революции райкомовцы предпочитали отмечать в подшефном совхозе. Причина была предельно проста – именно в ноябре начинались морозы, а с ними массовый забой скота, процесс, к которому очень полезно быть поближе для создания запасов деликатесной снеди на зиму. Местное начальство внакладе не оставалось, дополнительно, приличия ради, дяди и тети из города устраивали для сельхозработников митинги, вытаскивая «на природу» какую-нибудь номенклатурную шишку поважнее.

По заведенной еще перед войной традиции на главные блюда праздника шел полуторалетний бычок-рекордсмен, забить которого и вызвался Василий. С утра пораньше животное привязали к столбу стальной цепью, комсомолец картинно вышел, поигрывая инструментом с герба и флага великой страны. Замах, удар! Или директор совхоза слукавил, вывел куда более взрослого и опытного быка, или просто рука дрогнула, но вместо лба кувалда угодила под самый корешок рога. Могучий зверь рванулся, подгнивший столб сломался. Привязанная по центру тяжести цепь обеспечила окровавленному и очень злому быку путешествие навстречу спешащим в клуб людям с бревном наперевес.

В мгновение ока улица опустела. Люди перелазили через заборы и убегали во дворы. Приглашенная по случаю «звезда», член ЦК КПСС Прибалтийского РК[170], залез на пасынок телеграфного столба. И все бы хорошо, но по неизвестной науке причине бык решил выместить зло именно на нем. Зверь расшатал и едва не повалил телеграфный столб, оборвал провод телефонной связи. А самое обидное было то, что он растоптал импортный портфель крокодиловой кожи. Броня нильского хищника не устояла перед натиском копыт советской скотины и не защитила важный партийный документ – текст доклада, с которым ответственный товарищ собирался выступить на торжественном собрании.

Пристрелили быка в упор подоспевшие деревенские охотники. Все были живы, здоровы, коррида закончилась, и даже торжественная пьянка с зажаренным на вертеле главным героем удалась на славу. Но доклад гостю пришлось читать без бумажки. Делал он это «как впервые в жизни» и миссию провалил с позором. Бывало и хуже – но оказалось, что кому-то товарищ из Прибалтики перешел дорогу, поэтому слухи неизвестным науке образом докатились до самой Москвы, да еще так удачно, что оказались последней соломинкой, сломавшей карьеру незадачливого лектора. А так как самая страшная месть – партийная, откатом Василий получил строгий выговор с занесением в личное дело, да еще с убийственной формулировкой: «За попытку подрыва авторитета работника ЦК КПСС».

От исключения из партии Василия спасли: товарищ Толстиков, первый секретарь Северо-Западного РК, дал указание рассмотреть дело на месте. Однако с подобным пятном об аппаратной работе лучше было забыть, да и по хозяйственной линии высоко не подняться. Олег хорошо понимал состояние друга – для активиста, уже распробовавшего сладкий вкус власти, такой поворот судьбы мог оказаться пострашнее смерти.

Известно, что снять выговор в СССР можно кровью, постелью или… просто попасть «в компанию». Не в ту, разумеется, в которой соображают на троих, а в правильную, личным примером поддержать актуальный на текущий момент призыв партии, и если не добиться на этом поприще грандиозных успехов, то, по крайней мере, «засветиться» в глазах высоких начальников. Так бывший секретарь по призыву партии «Комсомольцы, к станкам!» перевелся с четвертого курса ЛЭТИ на третий, последний, ПТУ № 39 по специальности – осваивать престижную рабочую профессию токаря-фрезеровщика.