обеих размахивали плакатами на палках, орали и пели. В одной лозунги гласили «Правосудия для Ари!», плакаты в другой поддерживали Бобби Соломона. Его сторонники, похоже, находились в меньшинстве. Бог знает что могли подумать присяжные, протискиваясь между этими двумя толпами, которые с каждой секундой лишь увеличивались. Полицейские в форме уже устанавливали между ними барьеры, чтобы разделить противоборствующие партии.

Пришлось протолкаться мимо очереди на досмотр, вьющейся перед входом в здание. Всем хотелось хоть одним глазком взглянуть на зал, отведенный для процесса. Сейчас это был главный аттракцион в городе. К тому времени, как я прошел досмотр и нажал на кнопку лифта, в голове опять всплыла эта долларовая купюра.

Звездочки…

Вытащив свою бумажку, я так и таращился на изображенную на ней печать до самого двадцать первого этажа. В левой лапе орел сжимал пучок из тринадцати стрел. В правой – оливковую ветвь с тринадцатью листочками. Звездочек на щите у него над головой тоже оказалось тринадцать.

Звездочки. Щит. Дерека Касса убили в Уилмингтоне. Энни Хайтауэр – в Спрингфилде. Карен Харви застрелили в Манчестере.

Перевернув банкноту, я посмотрел на портрет Джорджа Вашингтона, вытащил мобильник и позвонил Харпер. Ответила она буквально через секунду.

– Я кое-что нарыл. Ты где?

– Еще еду, буду минут через десять, – отозвалась она.

– Останавливайся, – сказал я.

– Что?

– Останавливайся, говорю. Мне нужно, чтобы ты развернулась и поехала пообщаться с Дилейни на Федерал-Плаза. Скажи ей, что обнаружила связь. И что у тебя появилось больше информации.

– Погоди-ка, дай подъеду к тротуару, – бросила она.

Я услышал, как стихает рев движка ее «Доджа Чарджер» – Харпер останавливалась.

– Так что ты нарыл? – опять послышался ее голос в трубке.

– Отметины на купюре. Это тоже схема. Есть при себе долларовая бумажка?

Харпер, видать, включила громкую связь. На заднем плане слышались автомобильные гудки, шипение пневматических тормозов и вообще уличного движения. Лифт, вздрогнув, замер на двадцать первом этаже. Выйдя из кабины, я сразу свернул вправо, в закуток между лифтовыми шахтами. Глянул на Манхэттен внизу, похожий сквозь пыльное стекло на старинную фотографию.

– Да, уже достала. И на что смотреть? – сказала Харпер.

– На Большую печать. Там тринадцать оливковых листочков, тринадцать стрел и тринадцать звездочек над орлом. Почему именно тринадцать?

– С ходу не скажу. Никогда не обращала на это внимания.

– А ведь должна знать! Наверняка проходила это в школе. Просто сейчас не помнишь. Переверни-ка купюру. Джордж Вашингтон. Первый президент Соединенных Штатов. Который перед тем, как стать президентом, командовал в Нью-Йорке войсками, обороняющими город от британцев. Он и зачитал перед армией Декларацию независимости. А после этого ее подписали в тринадцати штатах.

– Тринадцать звездочек… – произнесла Харпер.

– Это типа карты. Касс был убит в Уилмингтоне, штат Делавэр. Хайтауэр – в Спрингфилде, штат Массачусетс. Харви – в Манчестере, это Нью-Гемпшир. Все это бывшие колонии, представители которых первыми подписали декларацию независимости. Если учитывать Ариэллу Блум и Карла Тозера, то еще и Нью-Йорк. Убийств могло быть и больше. Вдоль всего Восточного побережья. Скажи Дилейни, пусть проверит, не был ли кто еще обвинен в убийстве на основании такой банкноты. Нет ли дел, уликой в которых была долларовая бумажка. Дилейни уже наверняка вчерне проделала это по всей стране, но теперь может сузить поиск. Надо искать по восьми оставшимся штатам, подписавшим тогда декларацию, – Пенсильвании, Нью-Джерси, Джорджии, Коннектикуту, Мэриленду, Вирджинии, Род-Айленду, Северной Каролине…

– Эдди, Ричард Пена! Тот казненный убийца, чью ДНК нашли на купюре во рту у Тозера. Его осудили за убийство нескольких женщин как раз в Северной Каролине. Тут может быть и связь, – сказала Харпер.

– Верно. Может. Нужно развить эту тему. Так сможешь пообщаться с Дилейни? Она ничего не знает про Пену.

– Уже еду, но пара вещей в эту картину пока не вписывается. Почему на каждой купюре – по три отметины? Могу понять, что звездочки – это место. А для чего еще две?

– Пока не знаю. Нужно подумать. Может, это имеет какое-то отношение к жертвам.

– И есть кое-что еще, чего мы тут не учитываем. А что, если и не было схожих убийств в других штатах? А вдруг этот хрен только начал?

– Между этими убийствами прошло уже несколько лет. Не думаю, что он так надолго залег на дно. По-моему, есть и еще жертвы, которых мы пока не обнаружили. А вдруг Ариэлла Блум и Карл Тозер тоже стали жертвами этого типа? Ну что ж, у него явно было время попрактиковаться. Так что ставлю на то, что жертв было больше. Но я понял тебя. Этот парень может по-прежнему играть в свои игры. И в данный момент нацелился на следующую жертву.

– Вот именно. Но послушай: я не хочу тратить слишком много времени на этого Ричарда Пену. Он убил сразу нескольких человек. В отличие от остальных случаев. В общую схему это не особо укладывается, – сказала Харпер.

– Может, и не укладывается. Но в нашем деле все те же три отметины на купюре и сразу две жертвы.

Я положил долларовую бумажку на подоконник, прищурился и зачитал вслух латинскую фразу на вымпелах, трепещущих по бокам от орлиной головы.

E pluribus unum.

«Из многих – единое».

Глава 28

В помещении для присяжных воняло прокисшим кофе, по́том и свежей краской. Кейн тихонько сидел за длинным столом и слушал. Едва только он появился в суде, пристав, поставленный присматривать за присяжными, велел ему пройти сюда. Кейну не пришлось ждать в коридоре на жестких пластмассовых стульчиках, как прочим запасным. Распоряжение судьи.

Прихлебывая воду из пластикового стаканчика, он пытался уловить витающие в комнате настроения. Остальные одиннадцать присяжных – четыре женщины и семеро мужчин – успели разделиться по интересам. Трое мужиков разговаривали про баскетбол. Пытались отвлечься от предстоящего суда. Хотя было хорошо заметно, что груз грядущей ответственности успел основательно навалиться на их поникшие плечи.

Остальные четверо мужчин едва обменялись парой слов, больше прислушиваясь к разговору женщин, которые обсуждали присяжную под номером двенадцать – Бренду Ковальски.

– Я видела в новостях. Это точно она. Какой кошмар! – говорила низенькая светловолосая дамочка, которую звали Энни.

Во время отбора присяжных Кейн внимательно слушал, что рассказывали о себе остальные кандидаты. Делал себе мысленные пометки. Род занятий. Семейное положение. Дети. Религиозные воззрения. Запомнил, и как кого зовут. Женщина, сидящая рядом с Энни, прижала руку к груди, уткнувшись в нее подбородком и приоткрыв рот. Рита.

– А что случилось с Брендой? Это ведь та дама, которая была здесь вчера, точно? В красивом свитере? – спрашивала Рита.

– Она