Таймс-сквер, 4, Нью-Йорк

Строго конфиденциально

Охраняется привилегией адвокатской тайны в отношении клиента

СПРАВКА НА ПРИСЯЖНОГО ЗАСЕДАТЕЛЯ

Дело: «Государство против Роберта Соломона»

Уголовный суд Манхэттена

Спенсер Кольбер

Возраст: 21

Бариста в «Старбакс» на Юнион-сквер. По выходным – диджей в различных манхэттенских клубах. Холост. Гей. Образование среднее. Демократ. Альтернативное времяпрепровождение – регулярное употребление марихуаны (без приводов и судимостей). Финансовая ситуация нестабильная, регулярно сидит на мели. Отец умер. Мать слаба здоровьем и проживает в Нью-Джерси. За ней ухаживает сестра Спенсера, Пенни.

Вероятность голосования за невиновность клиента: 88 %

Арнольд Л. Новоселич

Глава 31

Мы с Руди наблюдали, как Бобби понемногу приходит в себя в медпункте. Поначалу он мало что соображал. Не понимал, где он и что вообще случилось. Врачиха дала ему водички. Велела опять прилечь. Руди стоял в углу, рявкая в свой мобильник:

– Он еще не в порядке. Пока что нет. Дайте мне еще немного времени!

Мне было слышно лишь одну сторону этого обмена репликами. Ладно, неважно. И так было ясно, что все пошло наперекосяк.

– А что, если журналисты увидят? Он все еще кинозвезда. Дайте мне две недели, и я обеспечу…

Тот, с кем он общался, похоже, бросил трубку. Руди замахнулся, явно готовый швырнуть свой мобильник в стенку. Выругался, неохотно опустил руку с телефоном.

Медпункт представлял собой довольно тесную комнатку с единственной клеенчатой кушеткой, парой шкафчиков со всякими обезболивающими таблетками и бинтами и дефибриллятором в футляре, висящем на стене. Руди мягко попросил врачиху ненадолго оставить нас наедине. Прежде чем выйти, она потребовала от нас не трогать Бобби как минимум пятнадцать минут, чтобы дать ему окончательно прийти в себя.

– В зале я видел двоих репортеров. До начала процесса никого из прессы там быть не должно, но эти тем не менее как-то туда просочились. И все видели. Да еще и засняли. Вечером все это будет на первых полосах, – сказал Руди.

– Да плевать мне уже на это… Я по-прежнему способен сыграть любую роль, – отозвался Бобби.

– Погодите-ка, что-то я не догоняю… При чем тут вообще тот факт, что Бобби – эпилептик? – вмешался я.

Руди вздохнул, уставился в пол и произнес:

– До сегодняшнего дня никто не знал, что у Бобби эпилепсия. Понятно? Ты не можешь сниматься в фильме с бюджетом в триста миллионов долларов, если тебя вдруг прихватит и ты свалишься в корчах прямо на съемочной площадке. Один только Бобби застрахован на пятьдесят миллионов. Студия раскручивала его, как нового Брюса Уиллиса. Теперь всему этому конец.

– По-моему, у нас сейчас есть более серьезные поводы для беспокойства, чем его карьера в кино, – заметил я. – Вроде перспективы угодить за решетку за убийство, согласны?

– Знаю, но тут мы ничего не можем поделать. Бобби, мне очень жаль, но студия выпускает фильм в прокат уже в эту пятницу, и они отстраняют фирму от этого дела, – сказал Руди.

Бобби потерял дар речи. Закрыл глаза, откинул голову на подушку. Словно тот, кто вот-вот свалится с высокого обрыва.

– Они не имеют права так поступать, – заметил я.

– Я пытался, Эдди. Все эти рекламные щиты поставили как раз из-за предстоящего суда. Можно было не заморачиваться с длинной пиар-кампанией и вообще особо тратиться на рекламу. Студия и так получает всю бесплатную рекламу, какую только может пожелать, причем по всему миру. Если эпилепсия Бобби станет достоянием общественности, его договором со студией можно будет разве что жопу подтереть. Он это знает. Он его сам подписывал. Я пытался убедить их подождать, дать нам закончить суд и добиться оправдательного приговора. Но они больше не видят в этом смысла, и им надоело рисковать. Они выпустят картину в свет, пока Бобби все еще формально невиновен.

– Ну не можем же мы просто бросить его! – возмутился я.

– Дело сделано. Это у меня как кость в горле, но клиент в данном случае – студия. Я поговорю с судьей, Бобби. Вам предоставят отсрочку в рассмотрении дела.

Бобби все слышал. Кинозвезда он там или нет, но в тот момент он казался мне испуганным ребенком – обхватил голову руками, сотрясаясь всем телом от слез.

Выходя за дверь медпункта, Руди бросил мне через плечо:

– Давай-ка, Эдди, немного пройдемся.

Я не тронулся с места.

Он остановился, вернулся и выложил все начистоту:

– Эдди, студии больше не нужен этот судебный процесс. Напомню, что именно она – клиент фирмы. Идем сейчас со мной, и можешь приступить к работе у меня хоть завтра. Достойная зарплата, работа – не бей лежачего… Давай, ты это заслужил. У нас нет выбора.

– Выходит, все, что вы мне вкручивали насчет веры в Бобби, – это была просто игра, чтобы заманить меня в свои ряды? Так, что ли? Вы собираетесь бросить этого парня в первый же день процесса по делу об убийстве?

– Судебный процесс еще не начался. Я поговорю с судьей, и он отложит слушания до тех пор, пока Бобби не найдет себе нового адвоката. Послушай, Эдди, я ведь все-таки не последняя сволочь. Я не бросаю Бобби. Просто не хочу потерять семнадцать миллионов долларов, которые мне платят за оказание юридических услуг, ежегодно. Я следую указаниям своего клиента, и ты тоже. Ну давай уже, пошли, – сказал он.

Я понимал, что если сейчас откажусь, мне никогда уже не выпадет другой такой возможности. Предложение работы в фирме было единственным шансом вернуть Кристину, который у меня еще оставался. Солидная должность. Спокойная жизнь. Никакого стресса. Никакого риска. Никакой опасности для семьи. Я знал, что если поступлю на работу в «Адвокатское бюро Карпа», то у меня по-прежнему останется надежда вернуть свою жену. Без этого она никогда не поверит, что я вообще получал подобное предложение. Я был бы для нее Эдди Флинном, лжецом. Опять.

Я выдохнул. Спокойно, не спеша. Кивнул сам себе.

После чего вышел в коридор и последовал за Руди к лифтам. Он поправил галстук, нажал кнопку вызова. Увидев, что я приближаюсь, произнес:

– Вот и умница.

Я стоял молча, опустив голову. Когда двери лифта открылись и Руди вошел в кабину, я даже не пошевелился.

Двери начали уже закрываться, и Руди быстро вытянул руку, чтобы остановить их.

– Ну давай же, Эдди. Пора идти. Дело закрыто, – поторопил он.

– Нет, – ответил я. – Дело только начинается. Спасибо за предложение работы.

И лишь уже свернув за угол и направляясь обратно в медпункт, услышал, как двери лифта