— А что, если в этот момент я буду в Йосемити? Это же полсотни километров отсюда.

— Зои всего в часе езды, в Лос-Анджелесе. Если уж у Зои не получится укротить его, то и ни у кого не получится.

Да, она права.

— Поверь мне, все, что ни делается сейчас, — все к лучшему.

— Если ты уверена…

— Да, я уверена. Слушай, мне надо идти. А то безе не поднимется.

Телефон выключился.

Я повернулась к Трою. Он смотрел на меня умными глазами, словно говорил: «Раз Элен сказала, все будет хорошо…» И мотнул своей гривой. Я вздохнула и пошла к дому, чтобы узнать, что нужно делать дальше.

Следующие несколько часов я занималась покраской забора, а у Саши состоялось первое занятие по гигиене среды обитания животных. Ага, угадайте с одного раза, кто это придумал? Хотя я считаю, что к старости характер у Ти немного смягчится, поскольку он попросил ее почистить клетки, из которых вывел хищников.

Сейчас час дня. У меня нет времени, через полтора часа мне нужно отчаливать. Я внимательно посмотрела на Сашу. Я уже значительно продвинулась в покраске забора, а у Саши дело почти не сдвинулось с мертвой точки, она не вычистила даже первую клетку. Она постоянно останавливалась, с трудом опиралась о лопату, и видно было, что она изо всех сил борется со слезами. Если бы Ти не было в поле зрения, я бы подошла успокоить ее, но он смотрел на нее даже более агрессивно, чем раньше.

— Ну, как у тебя дела? — около меня возникла Кэрри.

— Отлично. Осталось чуть-чуть докрасить. Ты все привезла от ветеринаров, что хотела?

— Ага, осталось только дать лекарства нашим кискам, — Кэрри посмотрела на Сашу. — Полагаю, она не привыкла пачкать руки.

— Она вовсе не белоручка, — настаивала я.

— Она сама-то знает об этом? Хороший вопрос.

— Честно говоря, это новый опыт для нее. Она лишь недавно оставила модельный бизнес. Так что ее новое «я», настоящая Саша, не модель, еще неполностью сформировалось, — объяснила я.

— Она пытается выяснить, кто же она на самом деле? — спросила Кэрри.

Я кивнула.

— Она все еще думает, что все, что у нее есть, это красивая внешность.

— Боюсь, да.

— Неудивительно, что она не готова выкинуть все это из головы.

Я взглянула на бедняжку Сашу. Она воюет сама с собой. Думаю, часть нее хочет выбросить эту лопату на фиг, залезть вниз головой в спальник и реветь до следующего вторника. Я раздумывала, не рассказать ли Кэрри о том, в какой депрессии пребывает сейчас Саша, может быть, попросить ее уговорить Ти заключить мир и сложить оружие. А заодно ноги, руки и торс. Если бы он молчал, то был бы очень привлекательным.

— Знаешь, она неправильно делает.

— Что ты имеешь в виду? Неужели есть какая- то особая техника выгребания дерьма, о которой я не знаю?

— Она не может найти свое «я», а потом уже перестать беспокоиться, что люди воспринимают только ее внешность. Ей нужно поверить в себя и в первую очередь выкинуть из головы мысль, что все в ней видят только красивую куколку.

Легко сказать. Конечно, питомник — идеальное место, чтобы для начала изуродовать себя до безобразия.

— Я не считаю ее пустышкой, — задумчиво сказала Кэрри. — Просто в ней этот глянец, обычный для модельного бизнеса, пустил глубокие корни.

Саша приподняла тачку, чтобы сложить все, что она вычистила, но зацепилась колесами за камень, и тут тележка упала на бок, и все ее содержимое вывалилось.

— О нет! — воскликнула я.

— Может, тебе стоит показать ей, как это делается, — предложила Кэрри.

— Мне?

Кэрри выгнула брови, весь ее вид говорил: «Держу пари, у тебя получится!». Я улыбнулась.

— Хорошо. Почему бы и нет?

Я отложила кисточку и подбежала к Саше.

— Кажется, ты тут веселишься вовсю, не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?

— О, Лара!

Я взяла ее за руку, как будто это может предотвратить ее плач. Как ни странно, это сработало.

— Я так и не знаю, что у тебя за извращенные желания, но, согласно клубу «Калифорния», это твоя мечта, и она вот-вот сбудется, так что, думаю, еще чуть-чуть, и наступит время, когда ты настолько полюбишь эти какашки, что станешь прижимать их к груди.

Саша заморгала, не веря своим ушам:

— Прижимать дерьмо к груди?

— Ну же, ты в прекрасной и солнечной Калифорнии, стоишь по колено в тигрином дерьме, чего еще желать? Подумай только, твои несчастные подружки-модели натирают сейчас себе ноги туфлями от Маноло Бланика, они еле ходят из-за этих своих пилюль для похудания…

— А может, они босиком расхаживают по пляжам острова Барбадос или попивают шампанское в Париже, — прервала меня Саша.

— Возможно, — нерешительно сказала я.

На какой-то момент мне показалось, что сейчас Саша развернется на триста шестьдесят градусов и решит, что хочет вернуться в модельный бизнес, и заниматься этим до самой старости, когда ей останется только рекламировать крем против морщин и инвалидные коляски для пожилых. Но выражение ее лица изменилось.

— Если бы они сейчас меня видели! — воскликнула она.

— Что бы они сказали? — я улыбнулась, провоцируя ее.

Саша посмотрела на свои сапоги, покрытые толстой коркой дерьма, потом оглядела ветхие постройки вокруг нас и скрытые от глаз туманом горы вдалеке и широко улыбнулась:

— Они бы сказали, что у меня не все дома!

— Так, одна часть мозаики уже на своем месте! — весело сказала я.

— А что, у меня, правда, не все дома?

— Разумеется! Ты же добровольно отказалась от жизни, полной всяких преимуществ и роскоши.

— Может, я хочу большего от жизни.

— И как это факт тебя характеризует? — я прощупывала почву.

— Это доказывает, что роскошь и вся эта красивая жизнь — не самое важное для меня! Я уже попробовала это, и было неплохо на какое-то время, но это не главное.

— А как бы ты назвала человека, который следует зову своего сердца и бросает красивую жизнь, хотя и не представляет, что его ждет дальше. Кого-то, кто хочет воспользоваться возможностью начать новую жизнь, хотя и не знает, что несет ему этот шанс?

Саша глубоко вздохнула и поджала губы. Я ждала.

И она сказала это:

— Можно сказать, что он смелый? Я кивнула.

— Я смелая! — Саша произнесла это, словно пробуя фразу на вкус, подходит — не подходит.

И снова сказала, но уже более уверенно:

— Я смелая! — она засмеялась, ловко работая лопатой.