Бл-я-я-я!!! Прежде чем посмотреть, я уже понимаю во что я вступила. Пару секунд мы с учителем молча смотрим на раздавленный мною торт. Смятые свечи и крем покрывший пальцы ноги – эта эпическая картина вызывает во мне приступ хохота, но стоит мне взглянуть на Данила Грозновича желание смеяться тут же пропадает. От его взгляда становится жутко.

– Ты хотела от меня сбежать? – жесткий голос скорее утверждает, чем спрашивает. Я растеряно машу головой, по глазам понимая, что его хер обманешь. Ну всё, Настя, тебе жопа. Сейчас тебя будут мучительно и очень долго убивать.

– Ты хотела сбежать. – повторяет он, жестко разделяя каждое слово. – И наступила на мой торт.

Неловко поджав губы, вытаскиваю ногу из купы малой крема и бисквита, но назад как было уже не вернёшь. Хочу выразить на лице тотальное сожаление, но из-за того, что грудь упрямо разрывает от хохота, получается херовастенько.

– Тебе смешно? – сузив глаза, спрашивает Данил Чикатилович и мне становится страшно.

Он резко швыряет меня на диван и, вдавливая плечи в мягкую обивку, нависает сверху. Я, словно муха, попалась в сети паука.

– Тебе нравится надо мной издеваться? – его шепот, хриплый и угрожающий, словно в подворотне с меня требуют кошелёк или жизнь. – Подарить, а потом отобрать? Соблазнить и убежать?

Закрыв глаза, хочу крикнуть: «Отдам всё, включая девственность, только не убивайте!»

– Ну что ж… Я тоже умею дразниться, – чувствую, как он отпускает мои плечи, и я осторожно приоткрываю один глаз. Не сводя с меня пристального взгляда, он хватает мою перепачканную тортиком ногу, затем снимает пальцем со ступни кусочек бисквита и без колебаний отправляет его себе в рот. Хорошо, я хоть не попой в торт уселась.

Крепко удерживая мою лодыжку, так что вырваться шансов нет, он неожиданно проводит языком по самому чувствительному месту на ступне, слизывая остатки крема.

– Ах! – выгибаюсь дугой и инстинктивно пытаюсь отдёрнуть ногу. Но Данил Извращюгович и не думает меня отпускать.

– Подож… ах… – Пытаюсь его остановить и просто задыхаюсь, когда он обведя мизинчик языком, слегка прикусывает его зубами.

Я цепко впиваюсь ногтями в обивку дивана, выгибая спину и тщетно пытаясь сдержать громкий стон, когда его язык и губы щекочут кожу между пальчиками. Неописуемое чувство, пронзая все тело сладкой истомой, вызывает спазмы внизу живота. Когда у меня уже нет сил терпеть эти пытки и ногу начинает сводить судорога от удовольствия, он внезапно останавливается.

– Ну как? Хочешь, чтобы я остановился? – его голос не сразу доходит до моего помутневшего сознания. – Или продолжить?

Я лишь тяжело дышу, не в силах ответить, а он не нетерпеливо проводит ногтем по внутренней части ступни, заставляя мои глаза широко раскрыться.

– Нет! Нет! – захлёбываясь, едва произношу я, чувствуя, что ещё одно его прикосновения, и я взорвусь. – То есть да… в смысле нет…

Мои мысли путаются, а он, посмеиваясь, отпускает мою ногу и нависает надо мной. Чёрт! Я же сейчас, как безвольная каша. Даже вижу всё как в тумане. Чувствую его горячее дыхание у себя на шее, но даже рукой нет сил пошевелить, чтобы его обнять или оттолкнуть. И я не знаю, что сейчас хочу больше сделать.

– Так «Да» в смысле «Да, пожалуйста, продолжай» или «Нет» в смысле «Нет, не останавливайся»? – его хитрый вопрос с явным с подвохом, обжигающее дыхание и поцелуи, которые медленно мигрирую в зону декольте, заставляет мой и так разжиженный мозг просто закипеть.

– Я… Я не хочу спать… с тобой… – на выдохе залпом выдаю я. Данил Нонстопович останавливается.

– Что? – негромко переспрашивает он, выпрямляясь.

Я пытаюсь восстановить дыхание. Чёрт. Он ждёт. Чёрт. Чёрт. Чёрт!

– Ты не хочешь? – его голос пронизан непониманием, возможно обидой и чем-то ещё, а мне и в глаза ему посмотреть стыдно. Сжав зубы, неуверенно качаю головой.

– Почему? – от тона его голоса, на душе становится ещё хуже. – Посмотри на меня, – требует он, но мне кажется я не переживу того, что увижу в его глазах. – Настя…

Наконец подымаю на него свой взгляд, опасаясь увидеть разочарование на его лице, но его там нет. Только непонимание. А я не знаю, что сказать. Вяло пожимаю плечами. Но похоже этот жест ему ответов не даёт.

– Ха? – удивлённо выдыхает он. – Я тебя не понимаю, Настя! Тебе просто нравится меня дразнить? Я же не железный! Зачем ты надо мной издеваешься?

Его жесткий голос заставляет меня чувствовать себя виноватой, только в чём мне не понятно.

– Я… я не готова… – бормочу, поджимая к себе коленки. То, что я в одном лишь белье, почему-то начинает жутко смущать.

– Что?!! Если ты не готова, зачем же устраивать всё это?

Учитель демонстративно обводит рукой пустую комнату и, останавливаясь на мне, жестом указывает на мой явно несовместимый со словами «не готова» наряд.

Зачем? Затем, что диагноз «ЛОХ» – это на всю жизнь и не лечится.

– А что мне ещё оставалось делать?.. – обречённо вздыхаю я. Да. Это не я дура. Это так обстоятельства сложились.

– В смысле? – не понимает учитель. Ну, естественно, с идиотом нужно быть на одной волне.

– В смысле, что все мужчины одинаковы! Вам же только секс нужен! – начинаю я злится. – Никто же не хочет с девственницами возится!

– Чт… что? – такого ответа мой оппонент явно не ожидал. А правду принимать тяжелее всего. – То есть, ты хочешь сказать, что мне всё равно, лишь бы кого-нибудь трахнуть?

Фу, как не красиво. Нет, конечно, я всем сердцем верю, что у вас, Данил Романович, ко мне исключительно трепетные и светлые чувства, а не то, что до сих пор выпирает из трусов, но отвечаю я почему-то:

– Да…

– Ясно. – Кратко отвечает он, складывая руки на груди. – Хорошего же ты обо мне мнения…

– А что мне… а как мне ещё… – я совершенно не могу подобрать слов и решаю задать вопрос в лоб. – А чем я тебе нравлюсь? Если вообще нравлюсь…

– В том то и дело, Настя, – резко разворачивается он ко мне. – Ты мне не просто нравишься. Ты мне очень нравишься! И даже не представляешь, насколько сильно! Но мне сложно понять, что творится в твоей голове. И если, ты будешь продолжать играть с моими чувствами, я так долго не выдержу!

– Хорошо… – вздыхаю я, словно на приёме у дантиста, – давайте сделаем это…

– Ты меня вообще слушала? Я не про секс сейчас говорил! Я удовольствия от насилия не получаю! – теперь злится начинает он. – Знаешь, что? Я и пальцем к тебе не притронусь, пока ты сама об этом не попросишь. Пока ты не будешь умолять меня это сделать!

Чего?!! Вот это заявочки!

– Не буду я такого делать! – возмущаюсь я.

– Да не пройдёт и недели! – уверено говорит он. – Я же вижу, как сильно ты меня хочешь.