Завадовский отгоняет эту неуместную мысль, от нее становится совсем плохо: средство, которое он считал панацеей, в его случае оказалось бессильно. Ладно, чего уж теперь… Дверь-то вот она, в паре шагов уже. Уфф, добрался! Андрей Игоревич помнит, что здесь двойная идентификация – карточка и отпечаток пальца, – и прикладывает сначала одно, потом другое… Несколько томительных секунд ничего не происходит, и Завадовский успевает испугаться, что либо какой-то сбой в системе, либо руководство, когда на базу пришла чума, сразу поменяло кодировку замка на этой двери. Но раздается шипение, и она медленно едет в сторону.

Андрей Игоревич испускает облегченный вздох, шагает внутрь и замирает: командный пункт не пуст. Там «лояльный». И профессор его знает, кажется… Да, точно знает – Алексей, пневматик, личный телохранитель полковника Багрова, командующего красноярским отделением АПБР… Только теперь уже бывшего командующего – вон он лежит, у пульта, мертвый, с ярко выраженными симптомами чумы…

– Профессор, что вы здесь делаете?

Взгляд «лояльного» водянистый, без всякого выражения, оценивает Завадовского, как некий предмет, создающий помеху движению. И голос у него такой же, словно искусственно синтезированный, а не живой. Пальцы профессора осторожно нащупывают в кармане рукоять пистолета.

– У меня… здесь дело…

– Вы заражены, – резонно возражает «лояльный».

– Я… пока справляюсь…

– Это не имеет значения. У меня инструкция. Зачум…

Его речь обрывает выстрел. Затем второй. Завадовский понимает, зачем Алексей произносил все эти слова – чтобы обосновать для себя убийство одного из виднейших ученых АПБР. Хотя вряд ли кто-то стал бы проверять его рассказ – чума выкосила всю базу, какой с него спрос? Выжил? Молодец, переводись в другое отделение и получай вакцину по расписанию. Только отчет напиши. Конечно, пневматик не позволил бы Андрею Игоревичу осуществить задуманное, так что профессор его просто опередил.

Активировать систему самоуничтожения базы мог только очень ограниченный круг лиц. Профессор Завадовский к нему принадлежал. Он никогда не думал, что однажды ему придется этим воспользоваться, но такое время все же пришло.

Завадовский, ковыляя, подходит к специальному сейфу с ключами управления, дрожащими пальцами набирает комбинацию… К счастью, здесь шалящая память ему не мешает… Так, вот и он.

Андрей Игоревич берет нужный ключ и крепко сжимает в руке, боясь, что если тот выскользнет из мокрых от пота пальцев, поднять его с пола уже не получится. Придерживаясь за стенку, Завадовский кое-как добирается до пульта.

– Прости, Оля…

Жгучие слезы туманят взгляд вместе с заволакивающей его кровавой мглой, почти ничего не чувствующая рука кое-как вставляет ключ…

– Ну, помолясь…

…и поворачивает его.

– А поконкретнее? – Рита, кажется, на грани срыва.

Я понимаю это и потому стараюсь говорить предельно спокойным тоном:

– Очень похоже, что активирована система самоуничтожения базы. Аварийная блокировка всех дверей с электронными замками, а затем взрыв. Хорошая новость: нам больше не надо искать огнемет – здесь все превратится в пепел без наших дополнительных усилий. Плохая новость: нам тоже не выбраться.

– Но кто… ее активировал?

– Не знаю. Возможно, автоматика – сочетание каких-нибудь факторов, которые постоянно мониторят датчики… А может быть, кто-то из выживших «лояльных» АПБР.

– Он что, самоубийца?

Пожимаю плечами.

– Чрезвычайные обстоятельства иногда требуют… Задача не выпустить чуму за пределы этого объекта так-то весьма благородная.

– Ну да, по части благородного самопожертвования ты ведь просто эксперт, – с горечью произносит Рита, прислоняясь к стене. На лице ее смертельная усталость. – И сколько у нас времени? До взрыва я имею в виду.

– Я, конечно, не специалист, но… не думаю, что не больше десяти минут. Проморозить и выломать все двери на пути к выходу мы точно не успеем.

– Так это что же… все?

Рита, похоже, не верит, так как привыкла, что я нахожу выходы из самых пиковых ситуаций и в последний момент всех спасаю. Да, в Лесногорске удавалось. В Тулуне тоже. Даже здесь до сих пор получалось. Но все когда-то приходит к концу. Даже феноменальная везучесть сталкера Художника. Так что прости, милая, но в этот раз я уже, видимо, ничего не придумаю. Хотя, казалось бы, в Лесногорской Зоне было круче. Но даже там…

Стоп, а ведь тут есть что-то общее! Как я свалил оттуда? Да, толком не помню, но подозреваю, что примерно так же, как мой бывший сосед по телу исчез отсюда, когда стало припекать. Но в Лесногорске мне помогали, а Сосед… он просто неимоверно крут и, конечно же, никакой не человек и даже не Измененный. Он сам – ходячая аномалия или даже… я аж задохнулся от пришедшей в голову мысли… Источник! Да, звучит как форменное безумие, и я не представляю, как такое вообще возможно, но кем еще он может быть? А если моя догадка верна, то он в любой момент и где угодно может создать новую Зону и нового разносчика чумы! Вдохновляющая перспективка, нечего сказать! Но об этом я подумаю потом, когда (и если) нам с Ритой удастся отсюда выбраться.

Поэтому главный вопрос: смогу ли я сейчас повторить лесногорское чудо? Или то, что сотворил здесь Сосед? Конечно, там была Зона, а здесь… А здесь что, нет? Если я прав, и Сосед – Источник, то одно его присутствие должно разъедать реальность, словно кислота, пролитая на ткань. Он уже создал здесь, на этой почти уже мертвой базе АПБР, что-то вроде полу-Зоны, и это дает мне шанс.

Начинаю лихорадочно вспоминать тот урок-видение от Олега Катаева по созданию пространственных аномалий. Хорошо, что я не знаю, сколько времени осталось до взрыва, – это бы меня дополнительно нервировало и сбивало с мысли… Вижу взгляд Риты, из которого внезапно ушла обреченность. Она смотрит на меня и понимает: меня что-то осенило, и я пытаюсь в очередной раз выпрыгнуть из-под паровоза. И все, что сейчас нужно, – не мешать мне и молчать. Молодец, Рита, так держать!

Итак, энергия. Эмоциональная. Здесь, конечно, не историческое место, но база АПБР копит подобные эманации с не меньшей эффективностью. А она здесь давно, так что должно было накопиться – за десять лет тут всякое происходило и сейчас еще происходит. И все это, конечно, никуда не девается, остается здесь, потому что энергией этой кто попало воспользоваться не может. Только Источники, Посвященные и сувайворы. Так, кажется, говорил Катаев.

Превращаю себя мысленно в черную дыру, адский центр притяжения для эмоциональной энергии. Она повсюду вокруг меня, только возьми. И я беру, хапаю, тяну к себе, впитываю всем организмом, ибо времени у меня… не знаю, конечно, сколько, но точно немного. Тут главное не переусердствовать в поглощении: энергия – это только полдела… Не помню, сколько мне ее понадобилось тогда, но буду полагаться на свою космическую интуицию.